У Ольги и Сергея Крюковых было пятеро детей, когда они стали приемными родителями. Машу они искали несколько лет. Под фото 8-месячной девочки в базе стояла подпись: «Наблюдает за игрушкой». Это была ошибка — девочка уже тогда потеряла зрение.
Приемную дочь вынесли Крюковым из дома ребенка с огромной историей болезни, крестиком и погремушкой. Больше никаких вещей у нее не было.
— Маше вызвали священника, когда она находилась в реанимации в критическом состоянии, — говорит ее приемная мама Ольга.
Девочка к восьми месяцам дважды пережила клиническую смерть и два месяца лежала на ИВЛ. Это спровоцировало отслойку сетчатки. Маша ничего не видела, не умела сидеть и переворачиваться.
Родители спустя несколько дней отвезли девочку к офтальмологу. И услышали от врача:
— Да эти дети и до 12 лет не доживают! Зачем вообще заниматься ее зрением, если она все равно никого не будет узнавать. Пока не поздно, отвезите ее обратно, она все равно даже не поймет, что произошло…
У Ольги на двоих с мужем Сергеем было пятеро детей. У него — два сына от первого брака, у нее — тоже сын. Потом в их семье родились младшие — Слава и Света. Они и жили в одной квартире с родителями, когда их мама узнала, что ждет ребенка.
— У меня есть видео, которое я до сих пор не могу смотреть без слез: мы сообщаем детям о беременности, и они хлопают в ладоши и кричат «ура!» — вспоминает Ольга. — К сожалению, ребенка мы потеряли.
О приемном ребенке Ольга задумывалась давно. Сначала она помогала в организации праздников для детей-сирот, потом стала волонтером в фонде Дмитрия Солунского и ухаживала за отказниками в больницах. Но Сергей сначала был не готов стать приемным отцом. Тогда Ольга стала рассказывать ему истории разных приемных семей, показывать фильмы на эту тему.
Супруги тяжело переживали потерю будущего ребенка. В то время Ольга и уговорила мужа поехать всей семьей на праздник в детский дом с волонтерской группой.
— Я смотрела, как с этими детьми себя ведет муж, как с ними общаются наши дети. В тот день я точно поняла — да, мы сможем! К тому же после той поездки дети уговаривали нас забрать домой чуть ли не половину ребят из того детского дома, — с улыбкой вспоминает Ольга. — В тот же вечер подошла к Сергею и сказала, что у нас должен быть ребенок и он будет, не важно, откуда. И что мне его не хватает, в моем сердце есть любовь для еще одного малыша.
Сергей наконец-то согласился. Так для семьи Крюковых начался длинный путь к приемной дочери.
— Мы стали размышлять, какого ребенка нам искать, и нарисовали себе идеал: голубоглазая блондинка до трех лет. Конечно, о детях с инвалидностью мы тогда и не думали, — рассказывает Ольга. — Стали искать — а таких детей нет! Огромная база данных, а выбрать некого.
Потом, уже в школе приемных родителей, Ольге и Сергею объяснили, что именно такого ребенка обычно и хотят принять в семью практически все потенциальные приемные родители. А в очереди на усыновление младенцев люди стоят годами.
Но дети в детских домах есть, их все еще много. Просто семью ищут братья и сестры, дети с особенностями здоровья или те, чьи матери или отцы в местах лишения свободы. После освобождения родители могут такого ребенка забрать. К этому Крюковы были не готовы.
— Я для себя решила, что смогу принять ребенка с инвалидностью. Но думала, что смогу многое исправить — медицина ведь развивается, — вспоминает Ольга.
На форумах приемные родители рассказывают о своем пути к детям и их жизни в новой семье. Ольга была тронута историей о настоящем чуде — спасенная из системы девочка прозрела. Ольга вспоминает, что еще до встречи с Машей ей в базе данных приглянулась анкета одной незрячей девочки.
— Я показала анкету мужу, а он эту идею отверг: «Ну куда нам ребенок с инвалидностью?» А я ему говорю: «Я буду ее за ручку в музыкальную школу водить!», — говорит Ольга.
Спустя несколько недель поисков Ольге удалось найти в базе девочку Настю (имя изменено) — абсолютно здоровую двухлетнюю малышку. В опеке супруги взяли направление и поехали знакомиться с ребенком. Девочка им понравилась, сразу потянулась к приемным родителям.
Но обнаружилось одно «но» — у Насти был старший брат, которого она ни разу в жизни не видела. Мальчик жил в психоневрологическом интернате. У него были серьезные проблемы со здоровьем. По словам педагогов, ребенок проявлял агрессию, не умел ходить в туалет и плохо владел речью. Его дважды пытались принять в семью, но оба раза возвращали.
По действующему законодательству братьев и сестер разлучать нельзя, они могут войти в новую семью только вместе. Но исключения возможны. Основанием для разделения детей могло послужить то, что у Настиной мамы, кроме этих детей, есть и другие, которые уже росли в приемных семьях. К тому же отцы у всех детей были разные.
— Мы решили попытаться. Неоднократно выходили в суд, но в итоге получили отказ, — вздыхает Ольга. — Не знаю, почему так вышло, от других приемных родителей я слышала множество историй, когда детей разделяли.
Но принять такое решение суда и органов опеки Ольга смогла далеко не сразу. Ей казалось, что она снова потеряла ребенка.
— Я долго не могла смириться с мыслью, что Настю мы не заберем. Продолжала следить за ее анкетой в базе данных, но в один день она просто пропала, — говоря о Насте, Ольга с трудом сдерживает слезы.
— Когда детей забирают, обычно пишут: «Этот ребенок нашел семью». А тут просто — была анкета и не стало.
Мне как-то говорили, что так происходит, если ребенка забирают родственники. Надеюсь, так оно и есть…
Ольга вспоминает, что в тот период много плакала и еще месяца четыре никакие анкеты смотреть не могла. Супруги продолжали жить обычной жизнью.
— Крещение мы с мужем приняли вместе, уже в осознанном возрасте. Наши общие дети, можно сказать, выросли в храме, — вспоминает Ольга. — В то время, когда мы не удочерили Настю, я ничего уже не могла делать, а только у иконы Богородицы молилась: «Матушка, помоги, если у нас получится взять приемного ребенка в семью, обещаю Тебе, я назову ее Мария!»
В один из вечеров Сергей сам подошел к ней со словами: «Ну что, ты нам ребенка ищешь?» Ольга от удивления, неожиданно для себя, спросила: «А что, надо?» — «Конечно, надо!» С этого момента Крюковы возобновили поиски.
Снова пересмотрели все анкеты детей из Санкт-Петербурга и области, но все не находили «своего ребенка». И тогда Ольга решила зайти на сайт Карелии.
— Искала я детей в базе «Дети ждут», а там в каждой анкете, помимо фотографий, есть подробный рассказ о ребенке. Но, не иначе, как по Божьему Промыслу, в Машиной анкете была допущена ошибка, — вспоминает Ольга. — Под фотографией красивой маленькой девочки было написано: «Наблюдает за игрушкой». Наша Маша, конечно, за игрушкой наблюдать никак не могла. Но тогда я подумала: «Ну и что, что пятая, самая тяжелая, группа здоровья! Раз следит за игрушкой, значит, почти здоровый ребенок, мы ее в семье вылечим!» И мы поехали знакомиться.
Уже в Карелии Крюковы узнали, что в этот раз познакомиться с девочкой не получится — они разминулись буквально на пару часов. Ее увезли на операцию в Санкт-Петербург, в их родной город. Конечно, о перемещениях ребенка в базе данных никакой информации быть не может, но поездка все равно получилась не напрасной — Сергею и Ольге рассказали историю девочки.
— Биологическая мама Маши пришла в роддом пьяной и без документов, родила ее на 26-й неделе и ушла, не оставив о себе никакой информации. Но я бесконечно благодарна ей за нашу девочку, стараюсь никого не осуждать, — говорит Ольга. — Приняв Машу в семью, я стала волонтером фонда «Женщины за жизнь». И каждую будущую мать готова на коленях умолять, отговаривать от аборта. Такое счастье, что та женщина подарила миру, а в дальнейшем и нашей семье, Машу! И еще троих детей, которые тоже в приемных семьях. Они абсолютно здоровы, нашей девочке меньше всех повезло.
В доме ребенка семье рассказали и о Машиных диагнозах, а их был внушительный список.
— Помню, как я сижу, слушаю это все и понимаю — слава Богу, что я сейчас в маске, никто не видит моего выражения лица. Я бледнела от ужаса, — смеется Ольга. — А муж спокойно это все слушал и говорил: «Да-да, мы уже решили, все, мы ее забираем». Я на него смотрю и думаю — значит, мы все правильно делаем.
Ольга с удивлением вспоминает, что среди всех дочкиных диагнозов, таких серьезных, как ретинопатия пятой степени, поражения центральной нервной системы, больше всего их напугал контакт по туберкулезу с матерью.
— Это самое страшное для нас почему-то было на тот момент. Но нас заверили, что все необходимые обследования у Маши проводятся регулярно, анализы хорошие. Тогда мы с мужем успокоились и сказали, что подпишем на эту девочку согласие, — рассказывает Ольга. — Вообще, в доме ребенка нас очень поддержали, даже о таких, казалось бы, пугающих вещах говорили с настроем, что мы со всем справимся, и это очень придавало сил!
В Петербурге Крюковы всей семьей отправились в больницу к Маше. С ней были два волонтера, в детском доме передали приемным родителям их контакты.
— И вынесли нам такой комочек, просто новорожденного ребенка! А ей было 8 месяцев, — вспоминает Ольга.
К этому возрасту Маша не умела сидеть, переворачиваться. Она даже голову держала с трудом, ведь в доме ребенка малыши большую часть времени лежат в кроватках на спине, никто толком и не переворачивал Машу на живот — даже у самой заботливой няни нет времени на всех детей.
— Там, в больнице, муж ее на руки взял, к себе прижал, и она так и заснула на нем, положив ему голову на грудь. Посмотрела на ее личико, а на нем читалось: «Наконец-то я вас дождалась, дожила до этого дня, теперь я могу спокойно уснуть!» И он с этого момента сразу ее полюбил, а я-то была еще вся в страхах и сомнениях. У меня даже есть фотография, где я держу Машу в первый раз на руках, а на лице ужас от того, какую авантюру мы затеяли, — с улыбкой вспоминает Ольга. — Но медсестры из больницы нам улыбались и говорили: «Успокойтесь, хороший ребеночек!» Как будто бы никто не замечал этого списка диагнозов.
Так произошла первая встреча Маши с мамой и папой. Но из больницы девочка вынуждена была вернуться обратно в Карелию, а ее будущие родители отправились оформлять документы в опеку. Там их, конечно, сначала отговаривали. Но они были настроены решительно и смогли убедить всех, что хотят принять в семью именно этого ребенка.
Позже Ольга не раз вспомнит сотрудников опеки с теплом, ведь именно они уговорили их оформить над Машей опеку, а не усыновить девочку, как супруги планировали изначально. Обычно происходит обратное — люди, желающие взять под опеку ребенка с инвалидностью, часто сталкиваются с обвинениями в том, что им нужен не ребенок, а положенные опекунам выплаты от государства. Но именно благодаря им Маша смогла впервые искупаться в море, получать самое лучшее лечение, посещать занятия с тифлопедагогом, дефектологом, логопедом.
Подписав в опеке согласие, Крюковы поехали за Машей.
— Я привезла для дочери самый маленький детский комбинезон, на новорожденного, и то он для нее был огромным! — рассказывает Ольга. — Медсестра в доме ребенка мне рассказывала, как правильно за Машей ухаживать, столько было тогда рекомендаций и назначений, глазные капли через каждый час, еще множество всяких лекарств. У меня голова кругом шла от количества информации. Хорошо, что список мне распечатали и дали с собой.
В документах девочка была записана под другим именем. Но Ольга не забыла про свой обет Богородице, к тому же имя в документах, как и фамилию, приемные родители могут изменить по своему желанию.
— На свое имя она тогда никак не реагировала, да и не подходило оно ей, — рассказывает приемная мама. — Но я не знала, как быть с именем, данным в Крещении — Елена. Наш батюшка тоже не знал, но ради нас изучил подробно этот вопрос, и оказалось, что и для этого случая существует специальный чин! Так что мой обет Владычице был исполнен, и теперь наша дочь подходит к Чаше с именем Мария.
Вскоре Маша вместе с мамой отправились к одному известному офтальмологу. Ольга вошла в кабинет врача, держа в одной руке дочь, а в другой — ту самую папку с историями болезней.
— Кажется, в тот день доктору даже не удалось осмотреть Машины глазки, — вспоминает Ольга. — После множества операций наша девочка их очень плотно сжимала, боясь различных манипуляций. Тогда мы договорились, что я просто оставлю все эти бумаги врачу, она ознакомится и нам перезвонит, чтобы обозначить дальнейший курс лечения и перспективы.
Через три дня раздался звонок. Едва Ольга сняла трубку, как врач сразу спросила, правда ли, что ребенок приемный, а потом произнесла: «Вы знаете, я вам от чистого сердца говорю, там такие поражения, да эти дети и до 12 лет не доживают, зачем вообще заниматься ее зрением, если она все равно никого не будет узнавать. Пока не поздно, отвезите ее обратно, она все равно даже не поймет, что произошло».
— Не могу даже передать, что произошло в моей душе после этих слов! — со слезами на глазах рассказывает Ольга. — Положив трубку, я просто выскочила на улицу, даже не смогла сказать мужу, куда я иду. В голове крутились мысли — как же быть, это же самый лучший врач, она ведь понимает гораздо больше врачей из Петрозаводска и персонала детского дома… Рыдая, я дошла до дома подруги. Как Ангел меня к ней повел в тот день, не иначе. Зашла и даже не могла сказать, что случилось. Полчаса плакала, а подруга только спрашивала: «Олечка, ты так плачешь, что, кто-то умер?»
Успокоившись, Ольга рассказала подруге о разговоре с врачом, и та посоветовала ей обратиться в Центр ранней помощи особенным детям. Ольга немедленно записалась на прием.
— Видимо, по моему голосу там, в регистратуре, поняли, какая у нас ситуация, — вспоминает Ольга. — В центр мы попали буквально на следующий день, хотя обычно очередь туда длится месяцы.
Вернувшись домой, я смотрела на мирно спящую в кроватке Машу и шептала ей: «Ты ни в чем не виновата…» И молилась, чтобы Господь все управил.
По воспоминаниям Ольги, в Центре ранней помощи их с Машей встретили сразу шесть специалистов. Все они по очереди осмотрели девочку, ознакомились с выписками, а потом, не сговариваясь, в один голос сказали: «У вас прекрасная контактная девочка! Посмотрите, как она тянется к взрослым! Как она цепляется за жизнь! Если хотите, можете, для своего успокоения, еще к нам приехать, но у вас не тяжелый ребенок».
Сейчас Ольга говорит, что не держит зла на того доктора. Откуда ей было знать, как глубоко она заблуждается.
— Иногда так хочется ей нашу Машу показать! Ведь кто-то мог бы вот так поверить специалисту, испугаться и отказаться от ребенка…
Родители со временем смогли принять, что современные методы лечения не вернут Маше зрение. Зато абсолютно все остальные диагнозы были сняты. Сидеть Маша научилась в год, пошла в год и семь.
— Конечно, мы сделали полное обследование в обычной поликлинике по месту прописки. И в детском центре им. К. А. Раухфуса провели практически весь первый год Машиной жизни с нами. Но, увы, нам остается надеяться только на чудо, доктора нам так и сказали: «Смиритесь и утешьтесь тем, что вы сделали для дочери все, что могли, и мы тоже», — вздыхает Ольга. — В каникулы мы стараемся почаще выбираться в паломнические поездки! Уже ездили и в Москву к святой Матронушке, и в Вырицу к святому Серафиму, и в Старую Руссу к чудотворной иконе Богородицы, и в Крым к мощам святого Луки.
Сейчас Маша растет и развивается как все шестилетние девочки. Поет вместе с сестрой в хоре, гуляет с братом на детской площадке. Никакой ревности со стороны старших детей в семье, на удивление, не было, наоборот, Маша всех между собой сплотила.
— Особенно я переживала, как воспримет новую сестру Слава, ведь со Светой у них были непростые отношения, — вспоминает мама. — Но у него к Маше сразу появилось столько тепла! Он до сих пор ни к кому просто так не подойдет, не обнимет и не поцелует, только Машу. Бабушки и дедушки приняли ее как просто еще одного ребенка, родившегося в нашей семье.
В три года Маша пошла в садик комбинированного типа для детей с ослабленным зрением. Первый раз мама привела ее на несколько часов, а когда вернулась, заглянула в группу и не заметила Маши. «Она руки пошла мыть!» — сообщила Ольге воспитательница.
— Я была очень удивлена, потому что в то время дома я везде за ней ходила, слишком опекала — как и остальных детей, — рассказывает Ольга. — А теперь, благодаря саду, Маша и руки моет сама, и одевается, и практически полностью сама себя обслуживает.
У Маши прекрасная память и замечательный голос. Она знает множество песен и стихов, обожает разыгрывать небольшие сценки со своими игрушками. Может «прослушать» мультик — и тут же изобразить то, что услышала.
— Свет она различает, бывает, выходим на улицу гулять, она так и говорит: «Мамочка, какое сегодня солнышко!» У нее отлично развит слух, помню, как-то хотела втайне от Маши съесть конфетку, аккуратно разворачиваю фантик, а дочка тут же прибегает: «И мне! И мне конфетку!» Ничего от нее не скроешь.
В следующем году Маша пойдет в специализированную школу для слепых и слабовидящих детей. И на линейке 1 сентября она будет держать за руки маму и папу.
Марина Колесникова
By accepting you will be accessing a service provided by a third-party external to https://pravoslavnaya-biblioteka.ru/