"Божия Матерь пришла к нам!"

Снег, снег, снег... Он слепит глаза, а я во всю мочь бегу по улице поселка. Мне шестнадцать лет, я секретарь школьной комсомольской ячейки. Сегодня наш кружок самодеятельности ставит спектакль в заводском клубе и я играю главную роль. Выучила ее назубок, а вот костюм не готов и приходится торопиться.

Дома никого нет, отец в командировке, мама, верно, ушла к бабушке.

Открываю сундук и вытаскиваю необъятной ширины театральную юбку. К ней надо пришить оборку и позумент. Эх! Хотя бы Катя пришла помочь! Из всех подруг Катя - самая любимая; она - дочь священника, а вот я в Бога никогда не верила, да и как можно верить, если религия - дурман? Катя тоже участвует в самодеятельности, только ей не везет: она хочет играть главные роли, а достаются ей самые незначительные. Но она вышла из положения: выучивает то, что нравится, и разыгрывает для себя. Над ней посмеиваются, а Кате хоть бы что! Ну, надо быстрей шить, а то за мной скоро девочки с ребятами зайдут, чтобы вместе идти в клуб. Что это у меня голова начала болеть так сильно и в жар бросает? Какая бесконечная оборка, а голова до того болит, что пальцы не слушаются.

Нет, не могу больше шить, лягу, а то мне все хуже и хуже...

За дверью слышны голоса, топот ног, и в комнату вваливается шумная ватага участников спектакля. Увидев меня лежащей, они бестолково суетятся возле кровати. Но вот кто-то ставит мне градусник, кто-то стаскивает с моих ног валенки, которые я не могла снять, и накрывает меня одеялом.

- Василь, - слышу голос Кима, - беги за врачом. Майя, разыщи Люсину маму. Катя, вытащи градусник. Сколько? 41! Ой-ой-ой!

Пришла мама. Мне так плохо, что я ничего не могу ей сказать. Ким сует мне в рот таблетку:

- Проглоти, сестра из поликлиники прислала, а врач уже ушел: сегодня ведь суббота.

Я с отвращением выплевываю горькое лекарство и плачу от боли, от тяжести во всем теле и от какой-то гнетущей тоски.

Все уходят в клуб. Катя задерживается и говорит маме:

- Надежда Андреевна, я после спектакля прибегу к вам и буду ночевать с Люсей, так что вы можете спокойно идти в ночную смену.

Да, Кате придется сегодня играть и свою, и мою роль.

В ушах страшный звон... Как мне плохо! Я, верно, умираю... Мама кладет мне на лоб мокрое полотенце, но я его сбрасываю и мечусь по кровати.

Простыни жгут тело, подушка тоже раскаленная. Хотя бы немного прохлады!.

А откуда это такой свет появился в комнате? Яркий и вместе с тем мягкий, нежный. Что это? В самом центре света - Казанский образ Божией Матери. Я его хорошо знаю, такой висит у бабушки. Только это не изображение, а Святая Дева живая, и волны радости идут от Нее ко мне

- Мама, - неожиданно громко говорю я, - Божия Матерь пришла к нам.

Мама подходит ко мне и плачет:

- Деточка, это тебе перед смертью кажется - ты умираешь.

А сияние все торжественней, все ярче, и в его свете справа от Божией Матери я вижу Лик Христа. Он как бы написан на полотенце, мне даже золотые кисти видны на краю полотенца. И вместе с тем я чувствую, что Лик живой и смотрит на меня кроткими, необыкновенными глазами.

- Мама, Сам Бог здесь, - шепчу я, и откуда-то издалека слышу ее плач и причитания.

Мощная радость охватывает все мое существо. Я теряю представление о времени, о том, где я. Мне хочется только одного: чтобы это никогда не кончалось. Два Лика в неземном сиянии и я... И больше ничего не надо...

Но свет погас так же внезапно, как появился. Лежу долго и не шевелюсь.

Что-то новое вошло в меня, я - как наполненная до краев чаша...

Прижимаю руки к груди и встаю. Но как же так, ведь я была очень больна, умирала, а сейчас совершенно здорова? Мама испуганно подходит ко мне:

- Люсенька, что с тобой? Ляг, родная.

- Нет, мамочка, у меня все прошло, потрогай: руки холодные и голова, и ничего не болит. Дай, я помогу тебе собрать вещи и скорей иди на завод, а то опоздаешь. Не беспокойся, я совершенно здорова.

Мама уходит, а я жду Катю. Только ей одной я могу рассказать о том, что произошло со мной, больше никому. Ах, скорей бы она пришла!

Скрип снега под окном, топот быстрых Катиных ног - и вот она сама на пороге. На платке и шубе - снежинки, лицо в гриме, а глаза тревожно смотрят на меня.

- Катя, Катя, ты знаешь, что случилось? - кричу я. - Ты только послушай!

Мы проговорили всю ночь, а рано утром Катя повела меня к своему отцу. Первый раз в жизни я исповедалась и причастилась...

Так началась моя новая жизнь.