Преподобный Иосиф Оптинский

Пре­по­доб­ный Иосиф Оп­тин­ский был ду­хов­ным ча­дом и ке­лей­ни­ком ве­ли­ко­го оп­тин­ско­го стар­ца Ам­вро­сия. В те­че­ние трид­ца­ти лет был он его «пра­вой ру­кой». О нём по­вто­ря­ли сло­ва бла­жен­ной ста­ри­цы: «Что Ам­вро­сий, что Иосиф – од­но». Яв­ствен­но яв­лял со­бой пре­по­доб­ный Иосиф пло­ды по­слу­ша­ния ду­хов­но­му от­цу, всем вид­ны бы­ли да­ры Свя­то­го Ду­ха, по­чи­ва­ю­щие на сми­рен­ном и крот­ком по­движ­ни­ке: про­зор­ли­вость, чу­де­са ис­це­ле­ний боль­ных и страж­ду­щих.

Пре­по­доб­ный Иосиф удо­сто­ил­ся неод­но­крат­но­го по­се­ще­ния Ца­ри­цы Небес­ной, и Бо­жия Ма­терь на­зы­ва­ла его «лю­бим­че мой». Это был ста­рец, на ко­то­ром ви­ди­мо по­чи­ва­ла бла­го­дать Бо­жия, мно­гие сви­де­тель­ство­ва­ли о си­я­нии, ис­хо­дя­щим от его ли­ка. По во­ле Бо­жи­ей мно­гие совре­мен­ни­ки ви­де­ли, как из глаз стар­ца бук­валь­но ли­лись по­то­ки лу­чей. Этот Фа­вор­ский свет со­про­вож­дал по­двиг пре­по­доб­но­го Иоси­фа, оза­ряя бо­же­ствен­ным све­том его по­уче­ния, пись­ма, на­став­ле­ния. Он стал од­ним из стол­пов и све­тиль­ни­ков Оп­ти­ной пу­сты­ни, встав­шим на сме­ну пре­по­доб­ным Ам­вро­сию и Ила­ри­о­ну. И од­ним из немно­гих, ко­го мож­но на­звать «из­бран­ни­ком Бо­жи­ей Ма­те­ри».

Из это­го маль­чи­ка вый­дет что-ни­будь осо­бен­ное

Путь пре­по­доб­но­го Иоси­фа (в ми­ру Ива­на Ефи­мо­ви­ча Ли­тов­ки­на) к Бо­гу на­чал­ся в дет­стве. Ро­дил­ся он в доб­рой, бла­го­че­сти­вой и ве­ру­ю­щей се­мье в се­ле Го­ро­ди­ще, Ста­ро­бель­ско­го уез­да, Харь­ков­ской гу­бер­нии. Отец его, Ефим Еме­лья­но­вич, был в сво­ём се­ле го­ло­вой, поль­зо­вал­ся все­об­щим ува­же­ни­ем. Ма­ма, Ма­рья Ва­си­льев­на, бы­ла стро­гой, но спра­вед­ли­вой и ми­ло­сти­вой.

И отец и мать по­сто­ян­но бла­го­тво­ри­ли бед­ня­кам, ино­гда раз­да­ва­ли ми­ло­сты­ню да­же втайне друг от дру­га, по Еван­гель­ско­му сло­ву, чтобы пра­вая ру­ка не зна­ла о том, что де­ла­ет ле­вая. Лю­би­ли при­ни­мать в свой дом мо­на­хов, со­би­ра­ю­щих на оби­тель, и все­гда жерт­во­ва­ли на храм. Отец неред­ко вы­ка­зы­вал же­ла­ние, чтобы кто-ни­будь из его де­тей по­свя­тил се­бя Бо­гу.

Ро­ди­те­ли при­учи­ли всех сво­их де­тей (а их бы­ло ше­сте­ро: три сы­на и три до­че­ри) все­гда хо­дить в храм, мо­лить­ся и чи­тать ду­хов­ные кни­ги. Осо­бен­но лю­би­ли жи­тия свя­тых. И вто­ро­го сы­на на­зва­ли Иоан­ном в честь сво­е­го лю­би­мо­го свя­то­го Иоан­на Ми­ло­сти­во­го. По­кров это­го свя­то­го был над Иоан­ном всю жизнь, и он рос необык­но­вен­но доб­рым ре­бён­ком. Уже в ран­нем дет­стве он сво­ей неж­ной и чут­кой ду­шой умел чув­ство­вать чу­жое го­ре, и, уви­дев ко­го-то из род­ных в пе­ча­ли, мол­ча под­хо­дил и по-дет­ски пы­тал­ся уте­шить и при­лас­кать страж­ду­ще­го че­ло­ве­ка.

Ин­те­рес­но, что по сви­де­тель­ствам совре­мен­ни­ков, на всех стар­цах Оп­тин­ских с дет­ства ле­жа­ла пе­чать из­бран­ни­че­ства, осо­бо­го Бо­жия бла­го­во­ле­ния. Бу­ду­щий пре­по­доб­ный Ма­ка­рий слы­шал сло­ва сво­ей лю­би­мой ма­те­ри, ко­то­рая не раз го­во­ри­ла о ти­хом и крот­ком Ми­шень­ке: «Серд­це моё чув­ству­ет, что из это­го ре­бён­ка вый­дет что-ни­будь необык­но­вен­ное».

Про ма­лень­ко­го Ва­неч­ку по­доб­ное го­во­рил его муд­рый отец, а так­же его на­став­ник, про­то­и­е­рей: «Из это­го маль­чи­ка вый­дет что-ни­будь осо­бен­ное». Та­кие сло­ва и из­бран­ность от чре­ва ма­те­ри на­по­ми­на­ют об игу­мене зем­ли Рус­ской, пре­по­доб­ном Сер­гии Ра­до­неж­ском и о пре­по­доб­ном Се­ра­фи­ме Са­ров­ском.

Дру­ги­ми зна­ка­ми его из­бран­ни­че­ства бы­ло ви­де­ние в дет­стве Бо­жи­ей Ма­те­ри, по­сле ко­то­ро­го ре­бё­нок стал укло­нять­ся от дет­ских игр, и в его дет­ском сер­деч­ке за­го­ре­лась жи­вая ве­ра и лю­бовь к Ца­ри­це Небес­ной. Вско­ре по­сле это­го ви­де­ния в се­ле слу­чил­ся по­жар. Огонь гро­зил пе­ре­ки­нуть­ся на но­вый, толь­ко что от­стро­ен­ный дом Ли­тов­ки­ных. Ма­лень­кий Ва­ня с мо­лит­вой об­ра­тил­ся к Бо­жи­ей Ма­те­ри и на­чал кри­чать: «Ца­ри­ца Небес­ная! Оставь нам наш до­мик!». И дом остал­ся сто­ять невре­ди­мым сре­ди по­жа­ри­ща, а кру­гом всё сго­ре­ло.

Стар­шая сест­ра, впо­след­ствии став­шая мо­на­хи­ней, на­учи­ла Ва­ню гра­мо­те. И он по­шёл учить­ся, уже ра­зу­мея гра­мо­ту. В учи­ли­ще он хо­ро­шо за­ни­мал­ся, и пре­по­да­ва­те­ли це­ни­ли его спо­соб­но­сти.

Скор­би и ис­пы­та­ния

Ва­ня ра­но узнал, что та­кое скор­би. Лю­би­мая сест­ра ушла в мо­на­стырь, и он тос­ко­вал по ней. В че­ты­ре го­да он остал­ся без па­пы, а в один­на­дцать лет умер­ла, за­болев, и ма­ма.

Иван и его брат Пе­тя оста­лись круг­лы­ми си­ро­та­ми, и жизнь их кру­то из­ме­ни­лась. Стар­ший брат стал пол­ным хо­зя­и­ном иму­ще­ства. Был он че­ло­ве­ком непло­хим, но стра­дал сла­бо­стью ви­но­пи­тия. И ко­гда через год по­сле смер­ти ма­мы стар­шая сест­ра при­е­ха­ла из мо­на­сты­ря на­ве­стить бра­тьев, дом и ро­ди­тель­ское иму­ще­ство бы­ли спу­ще­ны до нит­ки.

Так Гос­подь вёл Ива­на пу­тём скор­бей и ис­пы­та­ний. Ему при­шлось ра­бо­тать и в трак­ти­ре, и в ба­ка­лей­ной лав­ке, тас­кать пя­ти­пу­до­вые меш­ки и про­чие тя­же­сти, со­про­вож­дать обо­зы с то­ва­ром. Во­ры сни­ма­ли с него са­по­ги, он то­нул, пе­ре­но­ся дос­ки с пло­тов, па­дал в об­мо­рок от го­ло­да, ски­тал­ся, бы­вал бит же­сто­ким хо­зя­и­ном, под­вер­гал­ся мно­го­чис­лен­ным опас­но­стям и ис­ку­ше­ни­ям.

Чи­стая ду­ша

Мир­ские со­блаз­ны об­хо­ди­ли сто­ро­ной чи­стую ду­шу юно­ши, Гос­подь хра­нил его сре­ди гру­бой и неред­ко раз­вра­щён­ной сре­ды. С ним был По­кров Бо­жи­ей Ма­те­ри. Ви­на Иван ни­ко­гда не пил и в кар­ты не иг­рал. Не об­щал­ся с де­вуш­ка­ми. Его как-то спро­си­ли: «Нра­вил­ся ли вам кто-то в ми­ру?». На это он от­ве­тил с на­ив­ной про­сто­той, ко­то­рая сви­де­тель­ство­ва­ла о его ис­крен­но­сти и невин­но­сти: «Да ведь я был бли­зо­рук и ни­ко­го не мог хо­ро­шо рас­смот­реть из­да­ли; а близ­ко под­хо­дить со­ве­стил­ся – был за­стен­чив. Бы­ва­ло для ме­ня очень труд­но, ко­гда хо­зя­ин при го­стях по­шлёт по­звать ко­го-ни­будь, а я из­да­ли ни­как не раз­бе­ру, к ко­му нуж­но по­дой­ти». Во­об­ще он в ми­ру все­гда ис­пы­ты­вал тоск­ли­вое чув­ство; и мо­лит­ва – это един­ствен­ное на­след­ство, до­став­ше­е­ся ему от бла­го­че­сти­вых ро­ди­те­лей, – бы­ла неиз­мен­ной спут­ни­цей его скорб­ной жиз­ни, и храм был един­ствен­ным ме­стом уте­ше­ния, ку­да его все­гда влек­ло бла­го­че­сти­во на­стро­ен­ное серд­це.

Ко­гда, на­ко­нец, Иван устро­ил­ся на хо­ро­шее ме­сто, к бла­го­че­сти­во­му куп­цу, тот был так тро­нут чи­сто­той и чест­но­стью юно­ши, что ре­шил же­нить его на сво­ей до­че­ри. Но Гос­подь при­зы­вал мо­ло­до­го че­ло­ве­ка к дру­го­му пу­ти. И он чув­ство­вал это при­зва­ние. По­это­му ко­гда его сест­ра-мо­на­хи­ня на­пи­са­ла ему про скит Оп­ти­ной пу­сты­ни, ко­то­рый сла­вил­ся стар­ца­ми, Иван ре­шил оста­вить мир и от­пра­вить­ся на бо­го­мо­лье.

Этот брат Иван при­го­дит­ся и нам, и вам

Сна­ча­ла со­би­рал­ся он в Ки­ев, чтобы по­кло­нить­ся свя­тым ме­стам. Но Гос­подь власт­но вме­шал­ся в пла­ны юно­ши и через сест­ру-мо­на­хи­ню и ста­риц, ду­хов­ных чад оп­тин­ских от­цов, при­вёл мо­ло­до­го че­ло­ве­ка в Оп­ти­ну. Ему да­же на­шлись в по­пут­чи­цы две мо­на­хи­ни, ко­то­рые, при­е­хав в Оп­ти­ну, пер­вым де­лом от­пра­ви­лись к пре­по­доб­но­му Ам­вро­сию. Они ска­за­ли стар­цу, что при­вез­ли с со­бой «бра­та Ива­на», на­зы­вая юно­шу в шут­ку бра­том из-за его мо­на­ше­ских устрем­ле­ний. На что ве­ли­кий ста­рец про­зор­ли­во от­ве­тил: «Этот брат Иван при­го­дит­ся и нам, и вам», как бы про­зре­вая бу­ду­ще­го оп­тин­ско­го стар­ца и ту поль­зу, ко­то­рую впо­след­ствии он при­не­сёт и са­мой Оп­ти­ной, и жен­ским мо­на­сты­рям, ко­то­рые окорм­ля­лись у стар­цев.

Мо­ло­дой па­лом­ник бес­хит­рост­но рас­ска­зал стар­цу всю свою жизнь и по­про­сил бла­го­сло­ве­ния пой­ти в Ки­ев, где, воз­мож­но, он бы и остал­ся. Ста­рец, вы­слу­шав Ива­на, слег­ка уда­рил его по го­ло­ве и ска­зал: «За­чем те­бе в Ки­ев, оста­вай­ся здесь». Юно­ша от всей ду­ши по­ве­рил, что сло­ва стар­ца ука­зы­ва­ют ему во­лю Бо­жию. Он по­кло­нил­ся пре­по­доб­но­му Ам­вро­сию и вру­чил се­бя стар­цу.

На­ча­ло ино­че­ской жиз­ни

Так 1 мар­та 1861 го­да на­ча­лась мо­на­ше­ская жизнь мо­ло­до­го по­слуш­ни­ка в Оп­ти­ной ря­дом с ве­ли­ким стар­цем. Ива­ну бы­ло 24 го­да, и впе­ре­ди его ждал ино­че­ский путь дли­ной в пол­ве­ка.

По оп­тин­ским обы­ча­ям но­во­на­чаль­ных для сми­ре­ния от­прав­ля­ли на труд­ное и хло­пот­ли­вое по­слу­ша­ние в тра­пез­ную. «Брат Иван» стал по­мощ­ни­ком по­ва­ра в ски­ту. Но мо­ло­дой по­слуш­ник, хлеб­нув­ший го­ря в ми­ру, толь­ко ра­до­вал­ся, что ока­зал­ся в ти­хой оби­те­ли, да­ле­ко от ис­ку­ше­ний и су­е­ты. С пер­вых же дней об­на­ру­жи­лись в нём все доб­рые ка­че­ства его чи­стой ду­ши, ко­то­рую буд­то бы из­на­чаль­но при­уго­тов­лял Гос­подь к мо­на­ше­ской жиз­ни. Скром­ность, по­слу­ша­ние, чест­ность, доб­ро­та, мол­ча­ли­вость и лю­бовь к мо­лит­ве – всё это бы­ло хо­ро­ши­ми за­дат­ка­ми для на­сто­я­ще­го ино­ка. И эти ка­че­ства не оста­лись неза­ме­чен­ны­ми.

Шко­ла сми­ре­ния

Вско­ре по­слуш­ни­ка пе­ре­ве­ли ке­лей­ни­ком к ве­ли­ко­му стар­цу Ам­вро­сию, и в хи­бар­ке стар­ца он про­жил пять­де­сят лет: трид­цать лет ря­дом с пре­по­доб­ным Ам­вро­си­ем и два­дцать по­сле его смер­ти, ко­гда отец Иосиф уже сам стал стар­цем. К стар­цу при­ез­жа­ло огром­ное ко­ли­че­ство лю­дей, ис­кав­ших стар­че­ско­го со­ве­та и окорм­ле­ния.

Ива­ну при­шлось тер­петь мно­го­чис­лен­ные столк­но­ве­ния, ис­ку­ше­ния, про­ис­хо­дя­щие слу­чай­но и на­ме­рен­но, «для ис­пы­та­ния». Стар­ший ке­лей­ник, су­ро­вый и угрю­мый, ча­сто де­лал ему вы­го­во­ры, ино­гда неспра­вед­ли­во. У Ива­на не бы­ло да­же сво­е­го уг­ла, где бы мог он по­чи­тать, по­мо­лить­ся, от­дох­нуть. Спал он в при­ем­ной, чуть не до по­лу­но­чи пол­ной по­се­ти­те­ля­ми, а в час но­чи на­до бы­ло уже ид­ти к утре­ни...

И это бы­ло шко­лой сми­ре­ния, ко­гда учил­ся мо­ло­дой по­слуш­ник тер­пе­нию и са­мо­уко­ре­нию, ко­то­рые так сла­дост­ны и бла­го­дат­ны. Неспра­вед­ли­вость раз­дра­жа­ет обыч­но­го че­ло­ве­ка, но ес­ли он учит­ся при­ни­мать всё как из ру­ки Гос­по­да и счи­та­ет се­бя до­стой­ным вся­ко­го осуж­де­ния, то ста­но­вит­ся ду­хов­но опыт­ным по­движ­ни­ком и об­ре­та­ет мир и по­кой, ра­дость о Гос­по­де.

У нас луч­ше, чем на Афоне, оста­вай­ся с на­ми

Гос­подь не слу­чай­но при­вёл Ива­на в эту хи­бар­ку: бу­ду­щий ста­рец за­ка­лял­ся ду­хов­но, ста­но­вил­ся сви­де­те­лем ду­хов­ной борь­бы, мо­лит­вы ве­ли­ко­го по­движ­ни­ка. Но та­кие ис­пы­та­ния бы­ли очень труд­ны для неокреп­ше­го ду­хов­но­го во­и­на. Его ста­ли му­чить по­мыс­лы о за­вет­ном Ки­е­ве, о ти­шине и по­кое, о Свя­той Го­ре Афон. Как-то раз, ко­гда по­мыс­лы уехать на Афон до­са­жда­ли осо­бен­но силь­но, по­слуш­ник услы­шал за спи­ной го­лос стар­ца, ко­то­рый слег­ка уда­рил его по пле­чу и ска­зал: «Брат Иван, у нас луч­ше, чем на Афоне, оста­вай­ся с на­ми».

Про­зор­ли­вость стар­ца на­столь­ко по­ра­зи­ла мо­ло­до­го по­слуш­ни­ка, что он со сле­за­ми рас­ка­я­ния упал к но­гам пре­по­доб­но­го Ам­вро­сия. С это­го мо­мен­та он яс­но по­нял, что сму­ща­ю­щие его по­мыс­лы бы­ли про­сто ис­ку­ше­ни­ем. Ка­ких на­став­ни­ков ему ещё ис­кать, ес­ли ря­дом с ним ста­рец, ко­то­рый чи­та­ет его мыс­ли?! И боль­ше юно­ша не по­мыш­лял об ухо­де. До са­мо­го отъ­ез­да пре­по­доб­но­го Ам­вро­сия в Ша­мор­ди­но он был вер­ным и пре­дан­ным по­мощ­ни­ком и ке­лей­ни­ком ве­ли­ко­го стар­ца.

Стя­жи дух ми­рен

Вто­рой ке­лей­ник стар­ца, отец Ми­ха­ил, был че­ло­ве­ком доб­рым, но с кру­тым нра­вом. Он ча­стень­ко по­кри­ки­вал на млад­ше­го ке­лей­ни­ка, но тот су­мел сво­ей кро­то­стью и тер­пе­ни­ем рас­по­ло­жить к се­бе, и они вско­ре ста­ли дру­зья­ми. А по­сле кон­чи­ны пре­по­доб­но­го Ам­вро­сия отец Ми­ха­ил да­же из­брал быв­ше­го млад­ше­го ке­лей­ни­ка сво­им ду­хов­ни­ком, хо­тя был стар­ше ле­та­ми и иерей­ским са­ном.

Уче­ни­ком и пись­мо­во­ди­те­лем стар­ца Ам­вро­сия был иеро­мо­нах Кли­мент Зе­дер­гольм (сын немец­ко­го пас­то­ра, при­няв­ший пра­во­сла­вие). Он был очень бла­го­род­ным че­ло­ве­ком вы­со­кой ду­хов­ной жиз­ни, но крайне вспыль­чи­вым, с го­ря­чим ха­рак­те­ром. Ни с од­ним ке­лей­ни­ком стар­ца де­ла у него не ла­ди­лись, он ка­ял­ся, про­сил про­ще­ния за несдер­жан­ность ха­рак­те­ра, но сла­дить с со­бой не мог. Мо­ло­дой по­слуш­ник и здесь вы­шел по­бе­ди­те­лем, его сми­рен­ное устро­е­ние, кро­тость уми­ро­тво­ря­ла да­же са­мых вспыль­чи­вых и гнев­ли­вых лю­дей. Сам отец Кли­мент го­во­рил о нём, что это «един­ствен­ный че­ло­век, на ко­то­ро­го я не мо­гу, не умею раз­дра­жать­ся».

На нём сбы­лись сло­ва пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го: «Стя­жи дух ми­рен, и ты­ся­чи во­круг те­бя спа­сут­ся».

Ду­хов­ное воз­рас­та­ние

Через три го­да по­слуш­ни­ка по­стриг­ли в ря­со­фор с име­нем Иоан­на. А в 1871 го­ду, через де­сять лет по­сле вступ­ле­ния в оби­тель, он был по­стри­жен в мо­на­ше­ство с име­нем Иоси­фа. Бы­ло ему в то вре­мя трид­цать че­ты­ре го­да, и это был уже ду­хов­но опыт­ный во­ин.

В 1877 го­ду мо­нах Иосиф был ру­ко­по­ло­жен в иеро­дья­ко­на. Жизнь его оста­ва­лась всё та­кой же мно­го­труд­ной, пол­ной дел и за­бот. По-преж­не­му он не имел сво­ей ке­льи и спал в при­ём­ной, ко­то­рая бы­ла за­ня­та по­се­ти­те­ля­ми с утра и до но­чи. Од­на­жды, из­не­мо­гая от тру­дов, отец Иосиф до­жи­дал­ся в тём­ном про­ход­ном ко­ри­дор­чи­ке, по­ка ста­рец за­кон­чит при­ём по­се­ти­те­лей, и за­снул, си­дя на по­ро­ге. Ста­рец по до­ро­ге в свою спаль­ню за­пнул­ся о ке­лей­ни­ка. Раз­бу­жен­ный отец Иосиф толь­ко крот­ко улыб­нул­ся, а его ве­ли­кий на­став­ник, несо­мнен­но, воз­нёс мо­лит­ву за сво­е­го пре­дан­но­го уче­ни­ка, чтобы Гос­подь укре­пил его в по­дви­ге сми­ре­ния и тер­пе­ния.

1 ок­тяб­ря 1884 го­да за ли­тур­ги­ей в честь тор­же­ствен­но­го от­кры­тия Ша­мор­дин­ской жен­ской оби­те­ли отец Иосиф был ру­ко­по­ло­жен в иеро­мо­на­ха. С пер­во­го же дня он на­чал своё свя­щен­но­слу­же­ние твёр­до, внят­но, без оши­бок и сму­ще­ния, с бла­го­го­ве­ни­ем. В дни слу­же­ния он ста­но­вил­ся осо­бен­но ра­дост­ным. Ста­рец Ам­вро­сий по бо­лез­ни не мог по­се­щать храм, и по вос­крес­ным и празд­нич­ным дням все­нощ­ное бде­ние со­вер­ша­лось в его ке­ллии. Те­перь эту обя­зан­ность ис­пол­нял иеро­мо­нах Иосиф.

За­ря но­во­го све­тиль­ни­ка

К это­му вре­ме­ни отец Иосиф уже был стар­шим ке­лей­ни­ком стар­ца Ам­вро­сия. Ти­хий и се­рьез­ный, вы­хо­дил он к по­се­ти­те­лям, вни­ма­тель­но вы­слу­ши­вал, в точ­но­сти пе­ре­да­вал от­вет стар­ца, ни­че­го не до­бав­ляя от се­бя. Но всё ча­ще ста­рец от­сы­лал по­се­ти­те­лей спро­сить со­ве­та у ке­лей­ни­ка, и всех по­ра­жа­ло, что его сло­ва бук­валь­но сов­па­да­ли с тем, что го­во­рил сам пре­по­доб­ный Ам­вро­сий. Всё ча­ще ста­рец на во­про­сы от­ве­чал: «Спро­си­те у от­ца Иоси­фа». При­чём от­ве­ты от­ца Иоси­фа все­гда сов­па­да­ли с от­ве­та­ми стар­ца. Это ста­ло за­мет­но окру­жа­ю­щим, и мно­гие ста­ли ис­пы­ты­вать, так ли это на са­мом де­ле. Для про­вер­ки об­ра­ща­лись с оди­на­ко­вы­ми во­про­са­ми к от­цу Иоси­фу и к стар­цу Ам­вро­сию. А ста­рец улыб­нёт­ся, под­мигнёт и от­ве­тит те­ми же сло­ва­ми. Ви­ди­мо, он по­сту­пал так для укреп­ле­ния ве­ры в сво­е­го уче­ни­ка.

Но ко­гда ду­хов­ные да­ры от­ца Иоси­фа ста­ли яв­ствен­но за­мет­ны окру­жа­ю­щим, ста­рец пре­кра­тил «про­вер­ки», ска­зав од­ной из сво­их чад стро­го: «Не ис­пы­ты­вай боль­ше». Ли­цо стар­ца све­ти­лось от ра­до­сти, ко­гда кто-ни­будь рас­ска­зы­вал ему о том, ка­кой хо­ро­ший со­вет дал отец Иосиф, как уми­ро­тво­рил он или по­ра­до­вал по­се­ти­те­лей. Это бы­ло уте­ше­ни­ем для лю­бя­ще­го ду­хов­но­го от­ца, он ду­хов­но про­зре­вал в мо­ло­дом ке­лей­ни­ке бу­ду­ще­го стар­ца, это бы­ла для него за­ря но­во­го све­тиль­ни­ка Оп­ти­ной Пу­сты­ни.

Жил при Оп­ти­ной пу­сты­ни древ­ний ста­рец – про­зор­ли­вец, отец Па­хо­мий – бла­жен­ный. Он очень лю­бил от­ца Иоси­фа; и ко­гда тот был еще про­стым мо­на­хом, отец Па­хо­мий вся­кий раз, как с ним встре­тит­ся, непре­мен­но по­про­сит у него бла­го­сло­ве­ние.

– Отец Па­хо­мий, да я не иеро­мо­нах, – улыб­нет­ся ему отец Иосиф.

– Удив­ля­юсь, – от­ве­тит Па­хо­мий. – Отец Иосиф – все рав­но, что отец Абро­сим.

Од­на ра­ба Бо­жия, юро­ди­вая, бы­ла у стар­ца Ам­вро­сия и, уви­дев от­ца Иоси­фа, ска­за­ла ему: «Вот бы­ло у од­но­го стар­ца два ке­лей­ни­ка; один из них и остал­ся на его ме­сте».

За стар­ца я го­тов и в острог пой­ти

За­бо­тясь о по­се­ти­те­лях и ду­хов­ных ча­дах стар­ца, отец Иосиф умел бе­речь и сво­е­го на­став­ни­ка. Ко­гда ви­дел, что ста­рец утом­лён, то крот­ко, но твёр­до на­по­ми­нал сво­е­му лю­би­мо­му от­цу, что на­ста­ло вре­мя от­ды­ха. Ста­рец неред­ко пре­воз­мо­гал се­бя, жа­лея сво­их чад, и за­ни­мал­ся с ни­ми до позд­ней но­чи. И то­гда его ке­лей­ник за­хо­дил буд­то бы по ка­ко­му-то де­лу, ча­ще все­го, чтобы за­ве­сти ча­сы, и с лю­бо­вью, но тре­вож­но смот­рел на лю­би­мо­го ду­хов­но­го от­ца. И ста­рец сда­вал­ся: «Ну, те­перь про­щай­те, отец Иосиф стал ча­сы за­во­дить, зна­чит, по­ра рас­хо­дить­ся».

Од­на­жды скит­ская бра­тия бы­ла на­пу­га­на при­хо­дом неиз­вест­но­го че­ло­ве­ка, ко­то­рый, раз­ма­хи­вая пи­сто­ле­том, гром­ко объ­яв­лял всем, что идёт к от­цу Ам­вро­сию. Все ис­пу­га­лись вы­стре­ла и не сме­ли оста­но­вить его. И толь­ко отец Иосиф со­хра­нил спо­кой­ствие. Он вы­шел к незна­ком­цу, по-ви­ди­мо­му, с тай­ной мо­лит­вой, и спо­кой­но и крот­ко спро­сил у него, что ему нуж­но.

«Мне нуж­но ви­деть от­ца Ам­вро­сия!», – от­ве­чал этот стран­ный че­ло­век, как ока­за­лось впо­след­ствии, су­ма­сшед­ший, раз­ма­хи­вая пи­сто­ле­том. То­гда отец Иосиф, гля­дя ему в гла­за, осе­нил его крест­ным зна­ме­ни­ем. Су­ма­сшед­ший сра­зу же сник и опу­стил ру­ку с пи­сто­ле­том, ко­то­рый тут же от­ня­ли. Это слу­чай по­ка­зал са­мо­от­вер­жен­ную лю­бовь от­ца Иоси­фа к сво­е­му ду­хов­но­му от­цу, ра­ди ко­то­ро­го он был го­тов по­жерт­во­вать и сво­ей жиз­нью.

В дру­гой раз од­на по­се­ти­тель­ни­ца пы­та­лась впу­тать от­ца Иоси­фа в од­но непри­ят­ное для стар­ца де­неж­ное де­ло и да­же угро­жа­ла ему. Но отец Иосиф от­ве­тил ей спо­кой­но: «Ну что ж, за стар­ца я го­тов и в острог пой­ти».

Ис­тин­ный по­слуш­ник

Пер­вая ша­мор­дин­ская на­сто­я­тель­ни­ца, мать Со­фия, из­вест­ная сво­им умом и пре­дан­но­стью стар­цу, не раз по­вто­ря­ла: «Уж и лю­бит ба­тюш­ка сво­е­го от­ца Иоси­фа, да и есть за что». Да и дей­стви­тель­но бы­ло за что: это был ис­тин­ный по­слуш­ник, ко­то­рый ни­ко­гда, ни в круп­ных де­лах, ни в ме­ло­чах не про­ти­во­ре­чил сво­е­му ду­хов­но­му от­цу. Его по­слу­ша­ние и вся его мо­на­ше­ская жизнь во­очию под­твер­ди­ли сло­ва свя­тых от­цов. На во­прос «По­че­му нет ис­тин­ных стар­цев?» они от­ве­ча­ли: «По­то­му что нет ис­тин­ных по­слуш­ни­ков». Все ве­ли­кие, как древ­ние, так и совре­мен­ные стар­цы бы­ли в своё вре­мя ис­тин­ны­ми по­слуш­ни­ка­ми. Пол­ным от­се­че­ни­ем сво­ей во­ли и ис­крен­ним все­гдаш­ним са­мо­уко­ре­ни­ем они стя­жа­ли сми­ре­ние, ко­то­рое и про­све­ти­ло их серд­ца бла­го­да­тью Хри­сто­вой и оза­ри­ло их ум све­том ра­зу­ма Хри­ста. От­че­го и сде­ла­лись они спо­соб­ны­ми быть на­став­ни­ка­ми и стар­ца­ми, на­став­лять и ру­ко­во­дить дру­ги­ми людь­ми, по­ни­мать вся­кие ис­ку­ше­ния и при­ра­же­ния вра­га, об­ла­да­ли да­ром ду­хов­но­го рас­суж­де­ния.

Ис­тин­ное по­слу­ша­ние про­ве­ря­ет­ся да­же в ме­ло­чах. Так, од­на­жды к стар­цу Ам­вро­сию при­шёл на­сто­я­тель, игу­мен Иса­а­кий. Си­дя в при­ём­ной в ожи­да­нии, он спро­сил у ке­лей­ни­ка, от­ца Ми­ха­и­ла, мож­но ли ему по­чи­тать од­ну из книг стар­ца. Отец Ми­ха­ил с низ­ким по­кло­ном доб­ро­душ­но от­ве­тил: «Сде­лай­те одол­же­ние, отец игу­мен, ка­кую вам угод­но». Та­кой же во­прос отец Ис­а­кий за­дал во­шед­ше­му немно­го позд­нее от­цу Иоси­фу. Ис­тин­ный по­слуш­ник от­ве­тил: «Сей­час я спро­шу у стар­ца». Этот от­вет очень по­нра­вил­ся на­сто­я­те­лю. Он по­ка­зы­вал, как на­учил­ся отец Иосиф от­се­кать свою во­лю.

Внут­рен­нее без­мол­вие и сми­ре­ние

На­хо­дясь бес­пре­рыв­но при стар­це, отец Иосиф учил­ся у него са­мой жиз­нью, жи­вым об­ще­ни­ем с этим ве­ли­ким све­тиль­ни­ком. Несмот­ря на хло­пот­ли­вое по­слу­ша­ние, он очень мно­го чи­тал свя­то­оте­че­ской ли­те­ра­ту­ры, чер­пая для се­бя ду­хов­ную муд­рость, ко­то­рой де­лил­ся впо­след­ствии со сво­и­ми ча­да­ми. Лю­би­мой и нераз­луч­ной его кни­гой бы­ло «Доб­ро­то­лю­бие».

Несмот­ря на внешне бес­по­кой­ную жизнь, отец Иосиф, как и его на­став­ник, хра­нил сер­деч­ное без­мол­вие и непре­стан­ную Иису­со­ву мо­лит­ву, очи­ща­ю­щую серд­це по­движ­ни­ка. Впо­след­ствии он бу­дет да­вать сво­им ча­дам на­став­ле­ния о про­хож­де­нии опыт­ным пу­тём этой мо­лит­вы, внут­рен­не­го де­ла­ния.

C бра­ти­я­ми отец Иосиф дер­жал се­бя ров­но, ни­ко­го осо­бен­но не от­ли­чал, дру­зей, как и по­ло­же­но мо­на­ху, не за­во­дил. Он вы­хо­дил толь­ко в храм и с по­ру­че­ни­я­ми стар­ца. Ко­гда ез­дил со стар­цем на да­чу, то там поз­во­лял се­бе невин­ное уте­ше­ние: ры­бал­ку. Но и в этом за­ня­тии боль­ше про­скаль­зы­ва­ла лю­бовь к уеди­не­нию. Глав­ным же об­ра­зом со­блю­дал он внут­рен­нее без­мол­вие.

Он и впо­след­ствии предо­сте­ре­гал неко­то­рых сво­их нетер­пе­ли­вых чад, рву­щих­ся рань­ше вре­ме­ни к по­дви­гу за­тво­ра и уеди­не­ния, объ­яс­няя, что без внут­рен­не­го без­мол­вия и уеди­не­ния не бы­ва­ет внеш­не­го. И внеш­ний за­твор без внут­рен­не­го толь­ко по­вре­жда­ет. При этом он неред­ко на­по­ми­нал об ино­ке, ко­то­рый, не стя­жав внут­рен­не­го без­мол­вия и сми­ре­ния, от­пра­вил­ся в пу­сты­ню, но, не по­бе­див сво­их стра­стей, не мог удер­жать­ся от гне­ва. Остав­шись без бра­тии, он об­ра­тил свой гнев к неоду­шев­лён­ным пред­ме­там, и, раз­бив в гне­ве свой кув­шин, ко­то­рый некста­ти опро­ки­нул­ся, вер­нул­ся на­зад в оби­тель.

В серд­це от­ца Иоси­фа оби­та­ло бла­жен­ное сми­ре­ние и си­ял ти­хий свет мо­лит­вы. Это сми­ре­ние при­вле­ка­ло к се­бе серд­ца лю­дей, внут­рен­нее сми­ре­ние в от­ли­чие от внеш­не­го, по­каз­но­го, об­ла­да­ет чу­дес­ным да­ром при­вле­кать и уми­рять да­же серд­ца греш­ни­ков. Так, он пи­сал в од­ном из пи­сем: «Что я зна­чу без ба­тюш­ки? – нуль и боль­ше ни­че­го», и при этом изо­бра­зил для на­гляд­но­сти боль­шой нуль.

Стар­цу и от­цу Иоси­фу за­да­ва­ли один и тот же во­прос о том, как узнать про­зор­ли­во­го че­ло­ве­ка: «Встре­ча­ет­ся че­ло­век, по-ви­ди­мо­му, про­зор­ли­вый, а меж­ду тем чув­ству­ет­ся в нём что-то не то, как узнать, от Бо­га ли его про­зор­ли­вость?». Оба по­движ­ни­ка от­ве­ти­ли оди­на­ко­во: «Узнать та­ких лю­дей нуж­но по сми­ре­нию. По­то­му что враг про­зор­ли­вость мо­жет дать че­ло­ве­ку, а сми­ре­ния ни­ко­гда не да­ёт, – оно па­лит его са­мо­го».

Свят, свят, свят Гос­подь Са­ва­оф

В 1888 го­ду пре­по­доб­ный Иосиф силь­но про­сту­дил­ся и за­бо­лел. Его от­вез­ли в боль­ни­цу и 14 фев­ра­ля, по бла­го­сло­ве­нию стар­ца Ам­вро­сия, по­стриг­ли в схи­му. Ко­гда боль­но­му ста­ло со­всем пло­хо, ему про­чи­та­ли от­ход­ную, и все при­сут­ству­ю­щие ре­ши­ли, что кон­чи­на близ­ка. По­сле про­чте­ния от­ход­ной отец Иосиф по­про­сил уха­жи­ва­ю­ще­го за ним бра­та схо­дить к лю­би­мо­му на­став­ни­ку и пе­ре­дать ему, что он про­сит от­пу­стить его с ми­ром.

Ко­гда брат пе­ре­дал от­цу Ам­вро­сию эту прось­бу его лю­би­мо­го ча­да, тот от­пра­вил его об­рат­но и ве­лел, зай­дя к боль­но­му, ска­зать про се­бя: «Свят, свят, свят Гос­подь Са­ва­оф». Брат в точ­но­сти ис­пол­нил на­каз стар­ца, и, толь­ко он про­из­нёс эти сло­ва, как боль­но­му ста­ло луч­ше. И он по­про­сил чаю. По мо­лит­вам пре­по­доб­но­го Ам­вро­сия смер­тель­ная бо­лезнь от­сту­пи­ла.

А что, ес­ли это не моя во­ля, а са­мой Ца­ри­цы Небес­ной?

Во вре­мя этой бо­лез­ни сво­е­го из­бран­ни­ка вновь по­се­ти­ла Ца­ри­ца Небес­ная со сло­ва­ми: «По­тер­пи, лю­бим­че Мой, немно­го оста­лось».

Ко­гда как-то раз од­на мо­на­хи­ня, бе­се­дуя с пре­по­доб­ным Ам­вро­си­ем, спро­си­ла у него, ка­кая бы­ла Ма­терь Бо­жия в по­след­ние го­ды Сво­ей жиз­ни. Ста­рец ска­зал ей: «Схо­ди к от­цу Иоси­фу и спро­си у него, ка­ко­ва бы­ла Ма­терь Бо­жия, ко­гда ей бы­ло шесть­де­сят лет». Отец Иосиф по сво­е­му сми­ре­нию ни­ко­гда об этом не рас­ска­зы­вал. Неиз­вест­но точ­но, сколь­ко раз он спо­до­бил­ся по­се­ще­ния Бо­го­ро­ди­цы, по­то­му что, как ис­тин­ный мо­нах, он скры­вал свои да­ры. Но сво­и­ми сло­ва­ми пре­по­доб­ный Ам­вро­сий яс­но да­вал по­нять, что его уче­ни­ку яв­ля­лась са­ма Пре­чи­стая Де­ва.

По-ви­ди­мо­му, отец Иосиф по­сто­ян­но на­хо­дил­ся в мо­лит­вен­ном об­ще­нии с Бо­жи­ей Ма­те­рью, и ко­гда бы­ла необ­хо­ди­мость, то, как по­след­ний до­вод, го­во­рил: «А что, ес­ли это не моя во­ля, а са­мой Ца­ри­цы Небес­ной?». И все умол­ка­ли, бла­го­го­вея и ис­пы­ты­вая свя­щен­ный ужас пе­ред этим ар­гу­мен­том.

Те­перь у нас но­вый ду­хов­ник

По вы­здо­ров­ле­нии от­ца Иоси­фа отец ар­хи­манд­рит Иса­а­кий офи­ци­аль­но на­зна­чил его по­мощ­ни­ком стар­ца. И с это­го вре­ме­ни он на­чи­на­ет от­кры­то ис­по­ве­до­вать и по­мо­гать из­не­мо­га­ю­ще­му от тру­дов и бо­лез­ней пре­по­доб­но­му Ам­вро­сию. Ба­тюш­ка Ам­вро­сий был очень рад и го­во­рил окру­жа­ю­щим: «Те­перь у нас но­вый ду­хов­ник».

Ле­том это­го же го­да отец Иосиф по­лу­чил неждан­ные уте­ше­ния: отец Ам­вро­сий бла­го­сло­вил его съез­дить к за­вет­ным свя­ты­ням Ки­е­ва и по­се­тить Бо­ри­сов­скую жен­скую пу­стынь, где жи­ла лю­би­мая стар­шая сест­ра, мо­на­хи­ня Лео­ни­да. По воз­вра­ще­нии жизнь обо­их по­движ­ни­ков по­тек­ла обыч­ным по­ряд­ком в ми­ре, люб­ви и со­гла­сии. Каж­дое ле­то ста­рец неде­ли на три ез­дил в Ша­мор­ди­но для окорм­ле­ния се­стёр оби­те­ли. Неиз­мен­ным его спут­ни­ком все­гда был отец Иосиф.

Ты здесь ну­жен

В 1890 го­ду ста­рец Ам­вро­сий, уез­жая в Ша­мор­ди­но, впер­вые не взял с со­бой вер­но­го по­мощ­ни­ка. «Те­бе нуж­но здесь оста­вать­ся, ты здесь ну­жен», – ска­зал ему ста­рец. Та­кое рас­ста­ва­ние слу­чи­лось впер­вые за всю трид­ца­ти­лет­нюю сов­мест­ную жизнь. Так­же ба­тюш­ка Ам­вро­сий при­ка­зал от­цу Иоси­фу пе­рей­ти в его ке­ллию. Груст­но бы­ло на серд­це от­ца Иоси­фа, боль­но сжи­ма­лось его серд­це. «Не вер­нёт­ся сю­да боль­ше ба­тюш­ка», – про­мельк­ну­ло у него в го­ло­ве.

Силь­но ску­чал он пер­вое вре­мя, но по сво­ей неиз­мен­ной по­кор­но­сти во­ле Бо­жи­ей и во­ле сво­е­го ду­хов­но­го от­ца он при­ми­рил­ся со сво­им по­ло­же­ни­ем. Каж­дый ме­сяц он по­се­щал стар­ца. Меж­ду тем в Оп­ти­ной с отъ­ез­дом от­ца Ам­вро­сия бра­тия на­ча­ла об­ра­щать­ся к от­цу Иоси­фу, ис­по­ве­до­вать­ся у него. Сам на­сто­я­тель по пре­клон­но­сти сво­их лет за­труд­нял­ся ез­дить в Ша­мор­ди­но и вы­брал сво­им ду­хов­ни­ком от­ца Иоси­фа, к ко­то­ро­му пи­тал боль­шое ува­же­ние. Тро­га­тель­но бы­ло ви­деть, как ма­сти­тый, убе­лён­ный се­ди­на­ми на­сто­я­тель шёл к сво­е­му пи­том­цу ка­ять­ся пе­ред ним в сво­их пре­гре­ше­ни­ях, стоя сми­рен­но на ко­ле­нях пе­ред ико­на­ми.

С на­ступ­ле­ни­ем Рож­де­ствен­ско­го по­ста ба­тюш­ка Ам­вро­сий, осла­бев­ший от бо­лез­ней, стал по­сы­лать к от­цу Иоси­фу на ис­по­ведь и се­стёр из Ша­мор­ди­но. Сна­ча­ла они, при­вык­шие от­кры­вать ду­шу толь­ко от­цу Ам­вро­сию, ез­ди­ли к но­во­му ду­хов­ни­ку скре­пя серд­це, но по­сте­пен­но он стал для них лю­би­мым от­цом и на­став­ни­ком, пре­ем­ни­ком ве­ли­ко­го стар­ца.

Рас­ста­ва­ние с лю­би­мым стар­цем Ам­вро­си­ем

1891 год был по­след­ним в жиз­ни стар­ца Ам­вро­сия. Отец Иосиф в Оп­ти­ной в бодр­ствен­ном со­сто­я­нии слы­шал три­жды по­вто­рен­ные сло­ва: «Ста­рец умрёт». И дей­стви­тель­но, вско­ре пре­по­доб­но­му Ам­вро­сию ста­ло так пло­хо, что по­сла­ли за от­цом Иоси­фом. Ко­гда он при­е­хал, ста­рец от сла­бо­сти уже не мог го­во­рить. Ве­че­ром его осо­бо­ро­ва­ли, а на­ут­ро отец Иосиф при­ча­стил его в по­след­ний раз. Нуж­но бы­ло ви­деть, с ка­ким бла­го­го­вей­ным чув­ством он ис­пол­нил эту по­след­нюю служ­бу сво­е­му ав­ве!

10 ок­тяб­ря пре­по­доб­ный Ам­вро­сий скон­чал­ся, оста­вив по се­бе ве­ли­кое мно­же­ство пла­чу­щих. Но скорбь его бли­жай­ше­го уче­ни­ка и ча­да бы­ла, несо­мнен­но, са­мой тя­жё­лой. И вот в эти скорб­ные ми­ну­ты об­на­ру­жи­лась во всём ве­ли­чии его му­же­ствен­ная креп­кая ду­ша. В то вре­мя, как мно­гие весь­ма ду­хов­ные лю­ди бы­ли по­тря­се­ны этой, преж­девре­мен­ною, как ка­за­лось, кон­чи­ною, один он ни на ми­ну­ту не по­те­рял­ся, не упал ду­хом, но на­шёл в се­бе си­лы уте­шать и успо­ка­и­вать дру­гих. В нём все уви­де­ли на­дёж­ное при­ста­ни­ще и оплот сре­ди скор­бей и жиз­нен­ных бурь, на­шли под­держ­ку ду­хов­ную.

Пре­ем­ствен­ность ве­ли­ко­го да­ра стар­че­ства

Для той люб­ви и пре­дан­но­сти, ко­то­рую пи­та­ли все к стар­цу Ам­вро­сию, бы­ло очень тя­же­ло пе­рей­ти к дру­го­му на­став­ни­ку. Но все дав­но уже по­чув­ство­ва­ли, что один дух с по­чив­шим стар­цем жи­вёт в его пре­ем­ни­ке, пре­по­доб­ном Иоси­фе. И со­зна­ние то­го, что пре­по­доб­ный Иосиф ска­жет имен­но то, что ска­зал бы отец Ам­вро­сий, это ду­хов­ное еди­не­ние, ви­ди­мая ося­за­тель­ная пре­ем­ствен­ность ве­ли­ко­го да­ра стар­че­ства, – всё это поз­во­ли­ло от­цу Иоси­фу стать но­вым ду­хов­ным све­тиль­ни­ком Оп­ти­ной пу­сты­ни.

Да­же на­руж­ность от­ца Иоси­фа ста­ла по­хо­дить на от­ца Ам­вро­сия, и это та­ин­ствен­ное сбли­же­ние душ двух стар­цев ощу­ща­лось все­ми. Неред­ко, ко­гда пре­по­доб­ный Иосиф вы­хо­дил на об­щее бла­го­сло­ве­ние, слы­ша­лись воз­гла­сы: «Да это точ­но сам ба­тюш­ка Ам­вро­сий... как он по­хож на ба­тюш­ку!».

При­ни­мал отец Иосиф в той же кел­лии, где и по­кой­ный ста­рец, ис­по­ве­до­вал, си­дя на том же ме­сте – на кро­ва­ти, где пре­по­доб­ный Ам­вро­сий по нездо­ро­вью все­гда при­ни­мал по­лу­лё­жа. У из­го­ло­вья те­перь сто­ял боль­шой порт­рет стар­ца Ам­вро­сия. Вся эта об­ста­нов­ка мно­го го­во­ри­ла ду­ше.

Окорм­ле­ние Ша­мор­ди­но

Те­перь пре­по­доб­ный Иосиф остал­ся один. На него лег­ли обя­зан­но­сти ски­то­на­чаль­ни­ка, ду­хов­ни­ка оп­тин­ской бра­тии и ша­мор­дин­ских се­стер. Пер­вым и са­мым тя­жё­лым бре­ме­нем ста­ла для стар­ца Иоси­фа оси­ро­тев­шая Ша­мор­дин­ская оби­тель. Неустро­ен­ная, необес­пе­чен­ная, она пе­ре­жи­ва­ла тя­жё­лое вре­мя. Мно­го бы­ло вол­не­ний, ис­пы­та­ний, ис­ку­ше­ний, и мно­го скор­бей ис­пы­тал отец Иосиф из-за Ша­мор­ди­но. Но всё он по­бе­дил сво­им сми­ре­ни­ем и тер­пе­ни­ем.

Враг ро­да че­ло­ве­че­ско­го де­лал своё де­ло, и мно­гие ду­хов­ные лю­ди об­на­ру­жи­ли свою немощь че­ло­ве­че­скую, но пре­по­доб­ный Иосиф при по­мо­щи Бо­жи­ей су­мел остать­ся невоз­му­ти­мым и неуяз­ви­мым. За ним, как за на­дёж­ной сте­ной, мож­но бы­ло укрыть­ся его ча­дам от жиз­нен­ных бурь. Он су­мел остать­ся в хо­ро­ших, ис­крен­них от­но­ше­ни­ях со все­ми, кто пря­мо или кос­вен­но по­ка­зы­вал ему своё недру­же­лю­бие и ни­ко­гда ни о ком из них не об­мол­вил­ся дур­ным сло­вом, и, в кон­це кон­цов, за­ста­вил всех при­знать его пре­вос­ход­ство ду­хов­ное и вну­шить к се­бе лю­бовь и ува­же­ние.

Пре­по­доб­ный Иосиф при­нял на свои ру­ки Ша­мор­ди­но, это де­ти­ще стар­ца Ам­вро­сия. Он был офи­ци­аль­но утвер­ждён ду­хов­ни­ком Ша­мор­дин­ских се­стёр вме­сте со стар­цем Ана­то­ли­ем. Ба­тюш­ка Иосиф стал для се­стёр вто­рым от­цом, раз­де­ляя и при­ни­мая на се­бя их скор­би и нуж­ды.

На­сто­я­тель­ни­ца оби­те­ли, вер­ная и пре­дан­ная уче­ни­ца от­ца Ам­вро­сия, игу­ме­нья Еф­ро­си­ния, те­перь с глу­бо­ким ува­же­ни­ем ста­ла обо всех мо­на­стыр­ских де­лах со­ве­то­вать­ся с от­цом Иоси­фом, и по-преж­не­му в оби­те­ли ни­че­го не де­ла­лось без бла­го­сло­ве­ния стар­ца.

Уди­ви­тель­ный при­мер от­но­ше­ния к стар­цу яв­ля­ла со­бой эта на­сто­я­тель­ни­ца: са­ма ду­хов­ная ста­ри­ца, опыт­ная и муд­рая, ро­вес­ни­ца по ле­там и вось­мью го­да­ми стар­ше от­ца Иоси­фа по мо­на­ше­ско­му по­стри­гу, она глу­бо­ко сми­ря­лась пе­ред ним как пе­ред ука­зан­ным Бо­гом стар­цем. Она ча­сто ез­ди­ла к нему, ещё ча­ще пи­са­ла (несмот­ря на свою сле­по­ту, она пи­са­ла стар­цу все­гда са­ма по под­ло­жен­ной ли­ней­ке), и по­сто­ян­но в каж­дом де­ле при­зы­ва­ла его мо­лит­вен­ную по­мощь на­равне с дра­го­цен­ным име­нем пре­по­доб­но­го Ам­вро­сия.

Ни­ка­ких по­слаб­ле­ний

В Оп­ти­ной жизнь его бы­ла пол­на тру­дов: с вось­ми ча­сов утра на­чи­нал он при­ём по­се­ти­те­лей, а пе­ред этим бы­ла ке­лей­ная мо­лит­ва. На тра­пе­зу все­гда хо­дил вме­сте с бра­ти­ей, ко­гда был здо­ров. Неболь­шой от­дых по­сле тра­пезы, и сно­ва он до позд­не­го ве­че­ра при­ни­ма­ет всех, ищу­щих стар­че­ско­го окорм­ле­ния, уте­ше­ния, со­ве­та и по­мо­щи. Несмот­ря на сла­бое здо­ро­вье и непо­силь­ные тру­ды, отец Иосиф не поз­во­лял се­бе ни­ка­ких по­слаб­ле­ний: был стро­гим пост­ни­ком, очень ма­ло спал. Днём ста­рал­ся не ло­жить­ся, а за­ни­мал­ся чте­ни­ем и мо­лит­вой.

Ко­гда по празд­ни­кам он слу­жил со­бо­ром в мо­на­сты­ре, по­ка был в си­лах, ни­ко­гда не поз­во­лял се­бе ез­дить, а хо­дил пеш­ком и зи­мой и осе­нью, в лю­бую непо­го­ду. Но­сил ста­рую и бед­ную одеж­ду. Дол­гое вре­мя но­сил он вы­но­шен­ный ме­хо­вой под­ряс­ник, ко­то­рый уже не грел, а толь­ко тя­го­тил его, сла­бо­го и зяб­ко­го, но он ни­как не со­гла­шал­ся по­ме­нять его. На­ко­нец, уже ду­хов­ные ча­да, не спра­ши­вая у него, ку­пи­ли мех и сши­ли ему но­вый под­ряс­ник. Ба­тюш­ка, не же­лая огор­чить сво­их пи­том­цев, при­нял этот под­ряс­ник с лю­бо­вью, но и то ве­лел пе­ре­ме­нить во­рот­ник, чтобы ни­чем не от­ли­чать­ся от про­сто­го мо­на­ха.

Род­ствен­ни­ков, при­ез­жа­ю­щих к нему, он при­ни­мал на­равне со все­ми, в той же при­ём­ной. Бе­се­до­вал с ни­ми, но ни­ка­ких чае­пи­тий и осо­бых уте­ше­ний не пред­ла­гал. В об­ще­нии был ро­вен со все­ми. Все­гда при­вет­ли­вый и участ­ли­вый, он ни пе­ред кем не за­ис­ки­вал, ни­ко­го не при­вле­кал, ни­ко­го осо­бо не от­ли­чал, да­же для лиц вы­со­ко­по­став­лен­ных не из­ме­нял сво­их по­ряд­ков. В нём не бы­ло ли­це­при­я­тия или че­ло­ве­ко­угод­ни­че­ства. По­да­дут ему боль­шую сум­му на по­ми­но­ве­ние и бед­ная кре­стьян­ка при­не­сёт в дар про­стое по­ло­тен­це – бла­го­дар­ность од­на: «Спа­си Гос­по­ди», просфо­ра, ико­ноч­ка на бла­го­сло­ве­ние и тёп­лое оте­че­ское сло­во в на­пут­ствие.

Ви­но с во­дою и ви­но нераз­бав­лен­ное

При­ни­мая всех без раз­ли­чия, отец Иосиф все­гда от­ве­чал на пред­ло­жен­ные ему во­про­сы, но сам ни­ко­гда не за­во­дил ре­чи. Один раз по­се­ти­тель­ни­ца по­ду­ма­ла: «От­че­го это ба­тюш­ка сам ни­ко­гда ни­че­го не ска­жет?». А ста­рец вдруг, от­ве­чая на её мыс­ли, го­во­рит: «Во­про­ша­е­мый не дол­жен сам го­во­рить, а толь­ко от­ве­чать во­про­сив­ше­му!». Один из близ­ких к стар­цу ино­ков то­же ча­сто в ду­ше роп­тал, что ста­рец скуп на сло­ва и ни­че­го не го­во­рит без во­про­са. Но по­том по­нял глу­бо­кую муд­рость стар­ца и по­лу­чал ве­ли­кую поль­зу от его крат­ких, но силь­ных от­ве­тов, и на опы­те убеж­дал­ся, что иной и мно­го го­во­рит, но сло­ва его не оста­ют­ся на серд­це. А сло­ва стар­ца, при­прав­лен­ные еван­гель­ской со­лью, за­па­да­ют в са­мую ду­шу и ме­ня­ют жизнь че­ло­ве­ка.

Са­мые убе­ди­тель­ные до­во­ды са­мо­лю­бия и гор­де­ли­во­го са­мо­оправ­да­ния раз­би­ва­лись вдре­без­ги от од­но­го сло­ва стар­ца: «Ну, что ж, на­до по­тер­петь». Сво­им сми­ре­ни­ем он сми­рял са­мые бур­ные серд­ца. Во­об­ще пре­по­доб­ный Иосиф не лю­бил ба­лов­ства, усту­пок, и, как ис­тин­ный мо­нах, ни­ко­гда не был внешне лас­ко­вым, хо­тя и был доб­рым и снис­хо­ди­тель­ным к че­ло­ве­че­ским немо­щам. Един­ствен­ное вы­ра­же­ние его вни­ма­ния и лас­ки к ду­хов­ным ча­дам про­яв­ля­лось у него в том, что он ле­гонь­ко уда­рял по го­ло­ве в осо­бен­ных слу­ча­ях. С са­мы­ми близ­ки­ми и пре­дан­ны­ми ча­да­ми он был ско­рее строг, но они чув­ство­ва­ли его оте­че­скую лю­бовь и мо­лит­ву и от­да­ва­ли ему своё серд­це.

Ста­рец Ам­вро­сий го­во­рил ино­гда: «Вот я пою вас ви­ном с во­дою, а отец Иосиф бу­дет по­ить вас ви­ном нераз­бав­лен­ным». Преж­де все­го, ко­неч­но, нуж­но ви­деть в его сло­вах ве­ли­кое сми­ре­ние див­но­го стар­ца, а так­же ука­за­ние на то, что на­став­ле­ния двух стар­цев, бу­дучи оди­на­ко­вы­ми по ду­ху, по внеш­ней фор­ме раз­ли­ча­лись. Отец Ам­вро­сий был очень об­ра­зо­ван­ным че­ло­ве­ком с об­щи­тель­ным, ве­сё­лым ха­рак­те­ром. Речь его бы­ла увле­ка­тель­на об­раз­но­стью, лёг­ко­стью, жи­во­стью, он ча­сто риф­мо­вал свои по­уче­ния, и они за­по­ми­на­лись на­дол­го. Отец же Иосиф был сдер­жан и со­сре­до­то­чен, и речь его бы­ла та­кой же, она ды­ша­ла толь­ко свя­то­оте­че­ским уче­ни­ем. Он ни с кем не вел длин­ных бе­сед, умея в несколь­ких сло­вах вы­ра­зить са­мое глав­ное, на­ста­вить и уте­шить. Так­же он, по-ви­ди­мо­му, кро­ме ум­но­го де­ла­ния – Иису­со­вой мо­лит­вы, на­хо­дил­ся в по­сто­ян­ном мо­лит­вен­ном об­ще­нии с Бо­жи­ей Ма­те­рью, из­бран­ни­ком Ко­то­рой был с дет­ства.

Крат­кие сло­ва от­ца Иоси­фа нес­ли огром­ную си­лу. Как-то раз од­на по­слуш­ни­ца стра­да­ла от тя­жё­ло­го ис­ку­ше­ния. Она по­про­си­ла стар­ца о по­мо­щи. И отец Иосиф ска­зал ей все­го несколь­ко слов, но с та­кой си­лой и вла­стью, и, по-ви­ди­мо­му, с внут­рен­ней мо­лит­вой, что она в ту же ми­ну­ту по­чув­ство­ва­ла, что ис­це­ли­лась, и та­ко­го ис­ку­ше­ния бо­лее не по­вто­ря­лось.

Дар ис­це­ле­ний

Со­хра­ни­лось мно­же­ство сви­де­тельств о да­ре ис­це­ле­ний по мо­лит­вам пре­по­доб­но­го Иоси­фа. Си­ла его бла­го­дат­ной мо­лит­вы бы­ла вы­ше и дра­го­цен­нее лю­бых слов. Из­ве­стен та­кой слу­чай. Од­на жен­щи­на, жи­ву­щая в Оп­ти­ной, силь­но за­бо­ле­ла; она по­про­си­ла от­ве­сти ее в «хи­бар­ку» к пре­по­доб­но­му. Он ее при­нял и, дав ей в ру­ки свои чет­ки, по­шел в спаль­ню, ска­зав: «По­до­жди». А ко­гда он вы­шел, она со­вер­шен­но за­бы­ла о сво­ей бо­лез­ни.

Дру­гая сест­ра стра­да­ла силь­ны­ми го­лов­ны­ми бо­ля­ми. Од­на­жды она по­чув­ство­ва­ла та­кой силь­ный при­ступ миг­ре­ни, что да­же ис­пу­га­лась. Ко­гда ста­рец вы­шел на об­щее бла­го­сло­ве­ние, она смог­ла толь­ко про­го­во­рить: «Уж очень го­ло­ва бо­лит, ба­тюш­ка». Он улыб­нул­ся и уда­рил её слег­ка по го­ло­ве. Боль мгно­вен­но про­шла.

Мать с сы­ном при­е­ха­ли в Оп­ти­ну к от­цу Иоси­фу. У сы­на силь­но за­бо­ле­ла но­га, и он не мог хо­дить. На ру­ках внес­ли его к ба­тюш­ке. Из хи­бар­ки он вы­шел сам: бо­лез­ни как не бы­ва­ло.

Да­ры про­зор­ли­во­сти и мо­лит­вы

Слу­ча­ев про­зор­ли­во­сти стар­ца так мно­го, что им мож­но по­свя­тить це­лую кни­гу. При­ве­дём толь­ко несколь­ко:

Вы­год­ное ме­сто

Один гос­по­дин, слу­жа­щий на част­ной же­лез­ной до­ро­ге, за­хо­тел пе­ре­ме­нить своё ме­сто на бо­лее вы­год­ное. От­но­сив­шись ра­нее к стар­цу Ам­вро­сию, он те­перь очень скор­бел, что нет боль­ше на­став­ни­ка, у ко­то­ро­го мож­но спро­сить со­ве­та. Же­на пред­ло­жи­ла по­ехать к от­цу Иоси­фу, но он от­ве­чал: «За­чем я по­еду к от­цу Иоси­фу, я к нему ве­ры не имею и по­то­му не мо­гу спра­ши­вать его со­ве­та». В кон­це кон­цов же­на уго­во­ри­ла его хо­тя бы по­про­сить бла­го­сло­ве­ния у от­ца Иоси­фа пе­рей­ти на дру­гое ме­сто служ­бы.

Ко­гда гос­по­дин на­чал про­сить это бла­го­сло­ве­ние, пре­по­доб­ный Иосиф от­ве­тил: «Я вам не со­ве­тую пе­ре­ме­нять ме­сто служ­бы: здесь вы мо­же­те по­лу­чать на­гра­ды и за­слу­жить пен­сию, и по­то­му это ме­сто вы­год­нее той долж­но­сти, ка­кую вам пред­ла­га­ют». Гос­по­дин воз­ра­зил: «Но ка­кая же тут мо­жет быть пен­сия, ведь служ­ба моя нека­зён­ная». Ста­рец спо­кой­но ска­зал: «Нет, всё-та­ки по­до­жди­те немно­го». Чи­нов­ник этот вы­шел от стар­ца в боль­шом вол­не­нии и сму­ще­нии и го­во­рит жене: «Че­го же я бу­ду ждать? Толь­ко вы­год­ное ме­сто упу­щу!». Но же­на уго­во­ри­ла его по­слу­шать­ся стар­ца и немно­го по­до­ждать.

И что же? В ско­ром вре­ме­ни эта же­лез­ная до­ро­га ста­но­вит­ся ка­зён­ной, а служ­ба го­судар­ствен­ной, и гос­по­дин этот по­лу­ча­ет на­гра­ду и пра­во на пен­сию. Сло­ва стар­ца ис­пол­ни­лись в точ­но­сти: ме­сто это сде­ла­лось го­раз­до вы­год­нее той долж­но­сти, ко­то­рую ему пред­ла­га­ли.

План незна­ко­мо­го до­ма

Од­на да­ма при­е­ха­ла про­сить бла­го­сло­ве­ния пе­ре­де­лать дом в име­нии. Ста­рец стал рас­спра­ши­вать, что и где она ду­ма­ет пе­ре­ме­стить. Она ста­ла по­яс­нять, а ба­тюш­ка при­нял­ся по сто­лу паль­цем чер­тить план, при­го­ва­ри­вая: «Вот тут ведь у те­бя вход, а там сто­ло­вая, а здесь вот то-то». Да­ма до то­го увлек­лась этим чер­те­жом, что, толь­ко вый­дя от стар­ца, она со­об­ра­зи­ла, что ба­тюш­ка ни­ко­гда рань­ше не был в её до­ме и не мог знать рас­по­ло­же­ния ком­нат.

Толь­ко я успе­ла по­ду­мать

Мо­на­хи­ня Л. с ке­лей­ни­цей, при­е­хав в Оп­ти­ну, ку­пи­ли чёт­ки и порт­рет стар­ца и от­пра­ви­лись к ба­тюш­ке. Позд­нее, мо­на­хи­ня рас­ска­зы­ва­ла: «Толь­ко я успе­ла по­ду­мать: как бы­ло бы хо­ро­шо, ес­ли бы ба­тюш­ка из сво­ей руч­ки дал мне чёт­ки, – как ста­рец, улы­ба­ясь, быст­ро снял со сво­ей ру­ки чёт­ки и на­дел на мою ру­ку, и в то же вре­мя мои чёт­ки на­дел на свою ру­ку. Слё­зы хлы­ну­ли гра­дом, я толь­ко мог­ла ска­зать: «До­ро­гой ба­тюш­ка, ожи­да­ла ли я это­го?». Ста­рец был в ша­поч­ке, вдруг он сни­ма­ет с го­ло­вы ша­поч­ку, по­во­ра­чи­ва­ет­ся к мо­ей ке­лей­ной, по­прав­ля­ет на го­ло­ве во­ло­сы и, улыб­нув­шись, на­де­ва­ет сно­ва. Моя ке­лей­ная раз­ры­да­лась, бро­си­лась в но­ги к стар­цу, бла­го­да­ря его за что-то. Ба­тюш­ка и её так­же бла­го­сло­вил чёт­ка­ми. Я недо­уме­ва­ла, что это зна­чит. Ока­за­лось, что моя ке­лей­ная по­ду­ма­ла: непо­хо­жа куп­лен­ная кар­точ­ка, вот ес­ли бы ба­тюш­ка без ша­поч­ки был (на на­шей кар­точ­ке ба­тюш­ка был без ша­поч­ки).

А то де­ло пло­хо бу­дет

Дру­гая мо­на­хи­ня, М., вспо­ми­на­ла: «Пи­шет мне од­на ба­рыш­ня и про­сит пе­ре­дать ба­тюш­ке, что за неё сва­та­ют­ся три же­ни­ха, за ко­то­ро­го из них ей пой­ти? Пер­вый и тре­тий ей не нра­вят­ся, а вто­рой нра­вит­ся. Ба­тюш­ка от­ве­тил: «За Ни­ко­лая, за тре­тье­го, а то де­ло пло­хо бу­дет». Я бы­ла по­ра­же­на. Ни она мне не пи­са­ла, как зо­вут её же­ни­хов, ни я ни­че­го не го­во­ри­ла ба­тюш­ке, не зная их имён. Я на­пи­са­ла ба­рышне от­вет ба­тюш­ки. Она вто­рич­но пи­шет, что ей не нра­вит­ся этот же­них. Ба­тюш­ка опять го­во­рит: «По-мо­е­му, луч­ше ей ид­ти за Ни­ко­лая, а не по­слу­ша­ет, как хо­чет». Она по­слу­ша­лась и вы­шла за­муж за Ни­ко­лая, и до сих пор они жи­вут очень счаст­ли­во. А с же­ни­хом, ко­то­рый ей нра­вил­ся, слу­чи­лось несча­стье – пе­ре­ез­жая реч­ку, он уто­нул».

Осте­ре­гай­ся при­слу­ги!

При­е­ха­ла в Оп­ти­ну бо­га­тая вдо­ва ге­не­ра­ла К. Она по­шла к ба­тюш­ке и, вер­нув­шись от него, с удив­ле­ни­ем рас­ска­зы­ва­ла, что отец Иосиф пре­ду­пре­дил её, что ей нуж­но осте­ре­гать­ся при­слу­ги. Го­во­рил он так на­стой­чи­во, что ге­не­раль­ша встре­во­жи­лась и по­спе­ши­ла вер­нуть­ся до­мой. Здесь она узна­ла об аре­сте це­лой шай­ки гра­би­те­лей, со­вер­шив­ших несколь­ко убийств и гра­бе­жей. У гла­ва­ря шай­ки был най­ден спи­сок пред­по­ла­га­е­мых жертв, сре­ди ко­то­рых бы­ло имя этой бо­га­той вдо­вы, план её квар­ти­ры и дру­гие све­де­ния, ко­то­рые пе­ре­да­ва­ла её при­слу­га.

И без де­нег не на­до

Оп­тин­ский по­слуш­ник Д. рас­ска­зы­вал: «За мою сест­ру сва­тал­ся же­них, че­ло­век тор­го­вый, из куп­цов. Про­сил он при­да­ное и пять­сот руб­лей де­нег. Нам он всем по­нра­вил­ся, я на­пи­сал ба­тюш­ке, про­ся его бла­го­сло­ве­ния. Ба­тюш­ка от­ве­ча­ет: «Он по­то­му про­сит де­нег, что они ему нуж­ны на упла­ту дол­гов, а от­да­вать за него сест­ру и без де­нег не на­до. Вы про него хо­ро­шень­ко раз­уз­най­те всё». Ока­зы­ва­ет­ся, он, прав­да, был мно­го дол­жен, да при этом боль­шой пья­ни­ца».

Нет, он не при­е­дет

Од­но се­мей­ство встре­ча­ло в Оп­ти­ной пу­сты­ни Пас­ху. По­сле ве­чер­ни они при­шли к стар­цу про­стить­ся, так как за ни­ми дол­жен был при­е­хать на­ня­тый из­воз­чик. Но ба­тюш­ка им ска­зал: «Нет, вы оста­вай­тесь и зав­тра от­стой­те утре­ню и обед­ню; служ­ба бу­дет тор­же­ствен­ная». Они на это от­ве­ти­ли, что остать­ся им ни­как нель­зя, так как из­воз­чик на­нят, и он не со­гла­сит­ся ждать их до зав­тра. Но ста­рец сно­ва про­го­во­рил: «Нет, он не при­е­дет». При­дя в но­мер, они ста­ли ждать из­воз­чи­ка, ко­то­рый дей­стви­тель­но не при­е­хал, и они оста­лись. Ока­за­лось, что на ре­ке бы­ла бу­ря, и нель­зя бы­ло пе­ре­ехать.

Ку­да нам в Аме­ри­ку!

Мо­на­хи­ня В. бы­ла под­вер­же­на тос­ке и уны­нию. Од­на­жды она при­е­ха­ла к стар­цу и, рас­ска­зав, что не на­хо­дит ме­ста от гне­ту­щей тос­ки, про­си­ла от­пу­стить её к бра­ту в Аме­ри­ку, где он за­ни­мал вид­ное по­ло­же­ние. Ба­тюш­ка ска­зал ей на это: «Нет, да­вай луч­ше бу­дем с то­бой по­ча­ще при­об­щать­ся; ку­да нам в Аме­ри­ку! – бли­же пой­дём и то не дой­дём! Ведь нам с то­бой немно­го оста­лось жить». Эта мо­на­хи­ня, все­гда бо­яв­ша­я­ся смер­ти, ви­ди­мо, по мо­лит­вам ба­тюш­ки, при­ня­ла сло­ва стар­ца спо­кой­но и ста­ла го­то­вить­ся к пе­ре­хо­ду в дру­гой мир. Через два ме­ся­ца она по­шла в храм к ве­черне и на служ­бе вне­зап­но скон­ча­лась».

Во­пре­ки со­ве­ту стар­ца

Так ве­ли­ка бы­ла си­ла мо­литв стар­ца Иоси­фа, что до­ве­рив­ши­е­ся ему лю­ди из­бе­га­ли опас­но­стей и шли пу­тём спа­се­ния. И сам ста­рец, несмот­ря на свою мяг­кость и доб­ро­ту, был все­гда твёрд в сво­их ре­ше­ни­ях, дей­ствуя по вну­ше­нию Свя­та­го Ду­ха, оби­тав­ше­го в его чи­стом серд­це. И те, кто по­сту­пал во­пре­ки со­ве­ту стар­ца, впо­след­ствии горь­ко по­стра­да­ли и му­чи­лись позд­ним рас­ка­я­ни­ем.

Луч­ше по­мень­ше, да доб­ро­воль­но

Так, по­слуш­ни­ца О. М. рас­ска­зы­ва­ла: «Мой брат, слу­жа на за­во­де, по­вре­дил пра­вую ру­ку. На­чаль­ство доб­ро­воль­но пред­ла­га­ло ему пять­сот руб­лей воз­на­граж­де­ния и долж­ность кон­тро­лё­ра. Но он не за­хо­тел – ему по­со­ве­то­ва­ли су­дить­ся. Я спро­си­ла у ба­тюш­ки, ко­то­рый ска­зал: «Да, при­су­дят и боль­ше, а всё же ру­ки не да­дут, луч­ше по­мень­ше, да доб­ро­воль­но по­лу­чить». Но брат не по­слу­шал­ся и вот уже де­сять лет, как он су­дит­ся, а ни­че­го ещё не по­лу­чил».

Мо­жет про­тор­го­вать­ся

Од­на по­се­ти­тель­ни­ца спра­ши­ва­ла ба­тюш­ку, чем за­ни­мать­ся род­ствен­ни­ку – он хо­тел тор­го­вать ви­ном. Ста­рец от­ве­тил: «Нет, он мо­жет про­тор­го­вать­ся и по­пасть в тюрь­му». Род­ствен­ник же по­сту­пил во­пре­ки со­ве­ту стар­ца. Вско­ре он дей­стви­тель­но про­тор­го­вал­ся, и при­шлось про­да­вать дом, чтобы вы­пла­тить долг и не по­пасть в тюрь­му.

Слы­шу ба­тюш­кин го­лос

Остав­шись по­сле стар­ца Ам­вро­сия один, пре­по­доб­ный Иосиф не за­труд­нял­ся в де­лах как ве­ще­ствен­ных, так и ду­хов­ных; ре­шал их с си­лой и вла­стью. При этом бы­ва­ли про­сто по­ра­зи­тель­ные слу­чаи, ко­гда он по­лу­чал непо­сред­ствен­ные ука­за­ния от сво­е­го на­став­ни­ка – стар­ца Ам­вро­сия.

Ска­жи, чтоб оста­лась

Так од­на­жды отец Иосиф от­пу­стил од­ну мо­на­хи­ню по её прось­бе к род­ным. Вдруг во вре­мя по­сле­обе­ден­но­го от­ды­ха он яс­но услы­шал го­лос сво­е­го на­став­ни­ка: «Не нуж­но ей ез­дить, ска­жи, чтобы оста­лась». Отец Иосиф по­слал за мо­на­хи­ней и объ­яс­нил ей во­лю стар­ца, ко­то­рую она при­ня­ла со сле­за­ми уми­ле­ния.

Непре­мен­но нуж­но при­вод сде­лать

В Ша­мор­дин­скую оби­тель бы­ла по­жерт­во­ва­на ма­ши­на ме­сить хлеб, но она ока­за­лась очень тя­жё­лой, и сёст­ры не мог­ли её упо­треб­лять. Об этом ска­за­ли стар­цу, по­яс­нив, что зна­ю­щие лю­ди со­ве­ту­ют к этой ма­шине сде­лать кон­ный при­вод. Ста­рец за­ду­мал­ся. Через неко­то­рое вре­мя он с ожив­ле­ни­ем от­ве­тил сёст­рам: «Нуж­но непре­мен­но при­вод в хлеб­ной устро­ить, это­го ба­тюш­ка Ам­вро­сий же­ла­ет». На удив­ле­ние и недо­уме­ние се­стёр он по­яс­нил: «Я це­лую ночь ле­жал и ду­мал о при­во­де, не зная, на что ре­шить­ся, и вдруг слы­шу, ба­тюш­ка Ам­вро­сий мне го­во­рит: «Непре­мен­но нуж­но при­вод сде­лать». При­вод сде­ла­ли, и ма­ши­на очень хо­ро­шо ста­ла ра­бо­тать.

Ду­хов­ные со­ве­ты

К стар­цу Иоси­фу мно­гие от­но­си­лись и за­оч­но, и он от­ве­чал на пись­ма. Осо­бен­но мно­го пи­сем он по­лу­чал из мо­на­сты­рей, как жен­ских, так и муж­ских. Бла­го­дат­ным све­том оза­ре­ны стро­ки этих пи­сем пре­по­доб­но­го Иоси­фа к ду­хов­ным ча­дам, муд­рые со­ве­ты стар­ца мо­гут быть «ка­мер­то­ном» пра­виль­ной ду­хов­ной на­стро­ен­но­сти:

«Скор­би – наш путь, бу­дем ид­ти, по­ка дой­дем до на­зна­чен­но­го нам оте­че­ства веч­но­сти, но толь­ко то го­ре, что ма­ло за­бо­тим­ся о веч­но­сти и не тер­пим и ма­ло­го упре­ка сло­вом. Мы са­ми уве­ли­чи­ва­ем свои скор­би, ко­гда на­чи­на­ем роп­тать.

Как луч сол­неч­ный не мо­жет про­ник­нуть сквозь ту­ман, так и ре­чи че­ло­ве­ка толь­ко об­ра­зо­ван­но­го, но не по­бе­див­ше­го стра­сти, не мо­гут дей­ство­вать на ду­шу. А кто сам по­бе­дил стра­сти и стя­жал ра­зум ду­хов­ный, тот и без об­ра­зо­ва­ния внеш­не­го име­ет до­ступ к серд­цу каж­до­го.

На­ло­жен­ное пра­ви­ло все­гда труд­но, а де­ла­ние со сми­ре­ни­ем еще труд­нее.

Что тру­дом при­об­ре­та­ет­ся, то и бы­ва­ет по­лез­но.

Каж­до­му тот по­сту­пок ближ­не­го ка­жет­ся ве­ли­ким, ко­то­рый об­ли­ча­ет его са­мо­го в чём-ни­будь.

Ес­ли ви­дишь по­греш­ность ближ­не­го, ко­то­рую ты бы хо­тел ис­пра­вить, ес­ли она на­ру­ша­ет твой ду­шев­ный по­кой и раз­дра­жа­ет те­бя, то и ты по­гре­ша­ешь и, сле­до­ва­тель­но, не ис­пра­вишь по­греш­но­сти по­греш­но­стью – она ис­прав­ля­ет­ся кро­то­стью.

Со­весть че­ло­ве­ка по­хо­жа на бу­диль­ник. Ес­ли бу­диль­ник по­зво­нил, и, зная, что на­до ид­ти на по­слу­ша­ние, сей­час же вста­нешь, то и по­сле все­гда бу­дешь его слы­шать, а ес­ли сра­зу не вста­нешь несколь­ко дней под­ряд, го­во­ря: «По­ле­жу еще немнож­ко», то в кон­це кон­цов про­сы­пать­ся от зво­на его не бу­дешь.

Что лег­ко для те­ла, то непо­лез­но для ду­ши, а что по­лез­но для ду­ши, то труд­но для те­ла.

Спра­ши­ва­ешь: «Как сде­лать, чтобы счи­тать се­бя за ни­что?». По­мыс­лы вы­со­ко­умия при­хо­дят, и нель­зя, чтобы они не при­хо­ди­ли. Но долж­но им про­ти­во­бор­ство­вать по­мыс­ла­ми сми­рен­но­муд­рия. Как ты и де­ла­ешь, при­по­ми­ная свои гре­хи и раз­ные недо­стат­ки. Так и впредь по­сту­пай и все­гда помни, что и вся на­ша зем­ная жизнь долж­на про­хо­дить в борь­бе со злом. Кро­ме рас­смат­ри­ва­ния сво­их недо­стат­ков, мо­жешь еще и так сми­рен­но­мудр­ство­вать: «Ни­че­го доб­ро­го у ме­ня нет... Те­ло у ме­ня не мое, оно со­тво­ре­но Бо­гом во чре­ве ма­тер­нем. Ду­ша да­на мне от Гос­по­да. По­то­му и все спо­соб­но­сти ду­шев­ные и те­лес­ные суть да­ры Бо­жии. А моя соб­ствен­ность – толь­ко од­ни мои бес­чис­лен­ные гре­хи, ко­то­ры­ми я еже­днев­но про­гнев­ля­ла и про­гнев­ляю Ми­ло­серд­но­го Гос­по­да. Чем же мне по­сле это­го тще­сла­вить­ся и гор­дить­ся? Нечем». И при та­ких раз­мыш­ле­ни­ях мо­лит­вен­но про­си по­ми­ло­ва­ния от Гос­по­да. Во всех гре­хов­ных по­полз­но­ве­ни­ях од­но вра­чев­ство – ис­крен­нее по­ка­я­ние и сми­ре­ние.

Мно­го есть пла­чу­щих, но не о том, о чем нуж­но; мно­го скор­бя­щих, но не о гре­хах; мно­го есть как бы сми­рен­ных, но не ис­тин­но. При­мер Гос­по­да Иису­са Хри­ста по­ка­зы­ва­ет нам, с ка­кой кро­то­стью и тер­пе­ни­ем долж­ны мы пе­ре­но­сить по­греш­но­сти че­ло­ве­че­ские.

Имей, что нуж­но и необ­хо­ди­мо, а лиш­не­го не со­би­рай, а ес­ли не бу­дешь иметь, да бу­дешь скор­беть, то что тол­ку? – луч­ше дер­жись се­ре­ди­ны. Мож­но иметь, толь­ко не при­вя­зы­вать­ся ни к че­му и быть как неиму­ще­му; та­кое устро­е­ние и бы­ло у свя­тых.

Силь­нее все­го в че­ло­ве­ке дей­ству­ет про­ти­во­ре­чие. По сво­е­му же­ла­нию че­ло­век ино­гда и труд­ное что сде­ла­ет, а ска­жи ему лёг­кое что сде­лать, то сей­час же рас­стро­ит­ся. А на­до слу­шать­ся.

Как не долж­но ис­кать че­сти, так не долж­но и от­ка­зы­вать­ся от неё жи­ву­щим в об­ще­стве для поль­зы дру­гих. На­ла­га­е­мая честь есть так­же от Бо­га.

Как устро­и­лись об­сто­я­тель­ства, так и долж­но жить: по­то­му что окру­жа­ю­щие нас об­сто­я­тель­ства устро­я­ют­ся не про­сто – слу­чай­но, как ду­ма­ют мно­гие совре­мен­ные нам но­во­мод­ные ум­ни­ки; а всё де­ла­ет­ся с на­ми Про­мыс­лом Бо­жи­им, непре­стан­но пе­ку­щим­ся о на­шем ду­шев­ном спа­се­нии.

Ве­рую в то, что каж­дый при­хо­дя­щий в Оп­ти­ну пу­стынь в край­ней сво­ей по­треб­но­сти най­дёт удо­вле­тво­ре­ние Ми­ло­стью Бо­жи­ей... за мо­лит­вы ве­ли­ких на­ших Отец».

Фа­вор­ский свет

Шли го­ды по­дви­га. Сла­бея физи­че­ски, ста­рец воз­рас­тал ду­хов­но, во вре­мя мо­лит­вы он пре­об­ра­жал­ся. Вот что рас­ска­зы­вал его ду­хов­ный сын, отец Па­вел: «Ко­гда я при­шёл к ба­тюш­ке, там был толь­ко один по­се­ти­тель – чи­нов­ник из Пе­тер­бур­га. В ско­ром вре­ме­ни при­шёл ке­лей­ник и при­гла­сил чи­нов­ни­ка к ба­тюш­ке... Чи­нов­ник про­был ми­ну­ты три и, ко­гда он воз­вра­тил­ся, то я уви­дел: от его го­ло­вы от­ле­та­ли клоч­ки необык­но­вен­но­го све­та, а он, взвол­но­ван­ный, со сле­за­ми на гла­зах рас­ска­зал мне, что в этот день утром из ски­та вы­но­си­ли чу­до­твор­ный об­раз Ка­луж­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри, ба­тюш­ка вы­хо­дил из хи­бар­ки и мо­лил­ся. То­гда он и дру­гие ви­де­ли лу­чи све­та, ко­то­рые рас­хо­ди­лись во все сто­ро­ны от него мо­ля­ще­го­ся. Через несколь­ко ми­нут и ме­ня по­зва­ли к стар­цу...

Я уви­дел стар­ца, из­мож­дён­но­го бес­пре­рыв­ным по­дви­гом и по­стом, ед­ва под­ни­ма­ю­ще­го­ся со сво­ей печ­ки... мы по­здо­ро­ва­лись, через мгно­ве­ние я уви­дел необык­но­вен­ный свет во­круг его го­ло­вы чет­вер­ти на пол­то­ры вы­со­ты, а так­же ши­ро­кий луч све­та, па­да­ю­щий на него свер­ху, как бы по­то­лок кел­лии раз­дви­нул­ся. Луч све­та па­дал с неба и был точ­но та­кой же, как и свет во­круг го­ло­вы, ли­цо стар­ца сде­ла­лось бла­го­дат­ным, и он улы­бал­ся... Он, по сво­е­му глу­бо­чай­ше­му хри­сти­ан­ско­му сми­ре­нию и кро­то­сти, – это от­ли­чи­тель­ные ка­че­ства стар­ца – сто­ит и тер­пе­ли­во ждёт, что я ска­жу, а я, по­ра­жен­ный, не мо­гу ото­рвать­ся от это­го, для ме­ня со­вер­шен­но непо­нят­но­го ви­де­ния... Свет, ко­то­рый я ви­дел над стар­цем, не име­ет сход­ства ни с ка­ким из зем­ных ис­точ­ни­ков..., по­доб­но­го в при­ро­де я не ви­дел. Я объ­яс­няю се­бе это ви­де­ние тем, что ста­рец был в силь­ном мо­лит­вен­ном на­стро­е­нии, и бла­го­дать Бо­жия ви­ди­мо со­шла на из­бран­ни­ка сво­е­го...

Мой рас­сказ ис­ти­нен уже по то­му, что я по­сле се­го ви­де­ния чув­ство­вал се­бя неска­зан­но ра­дост­но, с силь­ным ре­ли­ги­оз­ным во­оду­шев­ле­ни­ем, хо­тя пе­ред тем, как ид­ти к стар­цу, по­доб­но­го чув­ства у ме­ня не бы­ло... Всё вы­ше­ска­зан­ное пе­ре­даю, как чи­стую ис­ти­ну: нет здесь и те­ни пре­уве­ли­че­ния или вы­дум­ки, что сви­де­тель­ствую име­нем Бо­жи­им и сво­ей иерей­ской со­ве­стью.

По­дви­гом доб­рым под­ви­зал­ся, те­че­ние со­вер­шил, ве­ру со­хра­нил...

В ап­ре­ле 1911 го­да ста­рец за­не­мог, бо­лезнь его по­сте­пен­но уси­ли­ва­лась. Ду­хов­ные ча­да, со­брав­ши­е­ся из всех оби­те­лей, пре­дан­ные и лю­бя­щие сво­е­го стар­ца, то и де­ло при­хо­ди­ли на­ве­стить и по­смот­реть на от­хо­дя­ще­го на­став­ни­ка. С гру­стью и тя­жё­лым серд­цем под­хо­ди­ли они к нему, при­ни­ма­ли бла­го­сло­ве­ние, пе­ре­да­ва­ли свои скорб­ные чув­ства, и крот­кий ста­рец с неж­но­стью смот­рел на них, про­ща­ясь, и ста­ра­ясь по­след­ним лу­чом сво­ей люб­ви оза­рить их скорб­ные ду­ши. Мно­гие не вы­дер­жи­ва­ли и от­хо­ди­ли с ры­да­ни­я­ми.

Де­вя­то­го мая, по­сле при­ча­стия, ста­рец Иосиф ти­хо ото­шел ко Гос­по­ду. Ру­ка усоп­ше­го бы­ла мяг­кой и теп­лой, как у жи­во­го. На мо­ги­ле, при­го­тов­лен­ной ря­дом с лю­би­мым на­став­ни­ком, стар­цем Ам­вро­си­ем, со­вер­ши­ли по­след­нюю ли­тию. При гро­бе стар­ца Иоси­фа про­изо­шло несколь­ко чу­дес­ных ис­це­ле­ний. И по­сле смер­ти он про­дол­жал по­мо­гать страж­ду­щим.

В 1996 го­ду пре­по­доб­ный Иосиф был при­чис­лен к ли­ку мест­но­чти­мых свя­тых Оп­ти­ной пу­сты­ни, а в ав­гу­сте 2000 го­да – Юби­лей­ным Ар­хи­ерей­ским Со­бо­ром Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви про­слав­лен для об­ще­цер­ков­но­го по­чи­та­ния. Мо­щи пре­по­доб­но­го Иоси­фа по­ко­ят­ся во Вла­ди­мир­ском хра­ме Оп­ти­ной пу­сты­ни.